Выдохнув, она сунула на стол серебряную монету и, по-прежнему избегая моего взгляда, кивнула в сторону трактирщицы:

– Эй, тётя, принеси мне и этой грудастой вина.

Я моргнула.

– Ого, – протянула я, не зная, на что удивляться больше: на резкую перемену в её поведении или на этот… неожиданный комплимент. – Спасибо, конечно, но…

– Меня зовут Элеонора, – представилась она так, словно я должна была это уже знать.

Потом развалилась на стуле, лениво потянулась, достала маленькую трубку и, небрежно набив её табаком, наконец-то взглянула на меня с чуть меньшей враждебностью.

– Извини. День был дерьмовый. Типа, не хотела тебя обидеть. Давай выпьем, ты похаваешь, дух переведёшь – и мы в расчёте. Лады?

– Это после "грудастой"-то? – я скептически глянула на свою практически подростковую грудь, едва ли отличающую меня от девчонки-новобранца из Академии.

Она пожала плечами, а я только фыркнула и откинулась назад.

– Ладно. Тогда слушай, Элеонора… Мне нужен конь.

– Ну так купи у кого-то.

– Так говорят ты уже купила..

– Ага. – спокойно ответила она, щёлкнув пальцами, чтобы ворон не жрал хлеб прямо со стола, – ну да. Купила.

Я поморгала.

– Так ты их продашь мне его или нет?

Она лениво закинула ноги в сапогах прямо на стол (на чистый, мать его, стол!), ухмыльнулась и пожала плечами:

– Не-а.

– Почему? Дам сколько захочешь, мне нужно в путь, – слегка вспыхнула я.

– Потому что это не мой конь.

Она закурила, откинув голову назад.

– Я его купила на деньги заказчика. Значит, ему его и доставлю.

Она выдохнула густой дым, а я медленно обвела её взглядом. Грязная рубашка. Дорогой, но потрёпанный фрак. Хитрый, но уставший взгляд.

Что ж, интересно…

– Ээээ… – я моргнула, всё ещё не до конца понимая. – То есть… как это?

– Слушай, "подруга", – протянула Элеонора, поудобнее устраиваясь на стуле.

Она развернулась ко мне, сделала глубокую затяжку и выдула клуб дыма прямо мне в лицо.

Я подавила желание впечатать ей кулак в нос, особенно когда встретилась взглядом с её вороном. Он смотрел на меня с таким выражением, будто извинялся за хозяйку.

А она всё говорила:

– Ты какая-то странная. Ввалилась в таверну к добрым людям, требуешь у меня коня, которого я сама еле-еле сторговала у этого наглого торгаша, не понимаешь вообще ничего, пугаешь моего ворона… – она ткнула трубкой в сторону птицы, хотя тот просто молча наблюдал за нами. – Я тебе уже объяснила. Лошадь – моя. Продать не могу. Сама взяла у одного умного деньги и заказ. Знаешь такое слово, "заказ"? Ты ведь тоже наёмница, а? Только глаза у тебя какие-то…

Я покрутила пальцем в воздухе, давая ей понять, что ближе к сути, а то усну.

– Ага, "подруга", – я вздохнула и задала ещё более тупой вопрос: – А может, я у тебя их выкуплю? Или арендую?

– О Боги!

Она театрально вскинула руки и посмотрела на своего ворона ТАК, будто я была самым тупым существом на земле.

– Да говорю же тебе! НЕ МОГУ! ДАЛА ЧЕСТНОЕ СЛОВО!

В её голосе было столько трагедии, что даже трактирщик украдкой покосился на нас.

Я закрыла глаза и стиснула зубы. Дурацкий день.

Нет.

ДУРАЦКИЙ. ДЕНЬ.

Просто мистически неудачный.

– Ладно, не ори, – я снова сдалась.

В этот момент как раз принесли вино и мой суп. Элеонора одним махом осушила кружку, сделала ещё пару затяжек и, вальяжно качая ногой, уставилась на меня.

Я игнорировала её взгляд, сосредоточившись на еде.

В голове вертелись разные варианты:

Может, украсть у неё коня?

Может, украсть у неё коня и ворона?

Ведь эта чёрная птица явно поумнее своей хозяйки…

Но пока я доедала суп и взвешивала моральные последствия конокрадства, блондиночка неожиданно подалась вперёд.