в него. От этого неясного силуэта веяло такой потусторонней жутью, таким всепоглощающим ужасом, что становилось трудно дышать. Инсе было определенно, полностью и совершенно, ясно, что это потусторонняя тварь, и если не сделать что-то прямо сейчас, то это порождение той стороны заберет её брата, ну или вселится в него, что было ничуть не лучше.

– Папа, прекрати немедленно! – закричала Инса. Вернее только подумала, что закричала, а на самом деле из стиснутого страхом горла вырвался только сиплый писк.

Тогда Инса бросилась к отцу. То есть попыталась, но оказалось, что двигаться стало чрезвычайно тяжело, как будто идешь даже не в толще воды, а внутри желе. Но Инса упорно тянула себя вперед. Вот она добралась до отца, протянула к нему руку, дотронулась и смогла произнести вполне внятно, хотя и очень тихо:

– Не надо. Папа, прекрати. Оно же убьет Икена.

Отец определенно её услышал, но чтение заклинания не прервал, а дочь отшвырнул прочь воздушным вихрем. Инса отлетела к стене и, больно ударившись спиной и затылком, сползла на пол. В голове гудело, перед глазами всё расплывалось, но то, что это уже почти полностью поглотило бедного Икена, она всё-таки видела.

Времени на раздумья не оставалось. Что бы там ни задумал отец, он заблуждался, Инса чувствовала совершенно отчетливо, что если оно поглотит Икена полностью, брату не жить. Конечная цель была ясна – любой ценой прервать ритуал. Для этого надо было как-то вывести из строя отца. Придерживаясь за стену, она поднялась и огляделась. В паре шагов от нее над верстаком были аккуратно развешаны инструменты. Нужно было что-то такое, что сработает с одного удара, поскольку второго шанса отец ей не даст. Нож, молоток, шило и долото Инса отмела – не была уверена, что сможет нанести удар так, чтобы и вывести из строя, и не убить. А вот киянка показалась ей подходящим инструментом, тем более, что она где-то читала, что похожий деревянный молоток в давние времена использовали на морских судах для того, чтобы лишить сознания перед операцией, если на корабле не было целителя. Она, конечно, понимала, что даже деревянным предметом отцу можно ведь нанести и смертельный удар, но Инса была готова заплатить эту цену, чтобы не отдать брата потусторонней твари.

Взяв киянку, оказавшуюся довольно тяжелой, в руки, она осторожно и медленно, поскольку неестественное сопротивление воздуха никуда не делось, двигалась вдоль стены пока не зашла отцу за спину, потом аккуратно приблизилась и, крепко сжав инструмент обеими руками, размахнулась, насколько это получилось в таком желеобразном воздухе, и изо всех сил ударила его по голове.

Отец рухнул на пол, но потусторонняя тварь вопреки ожиданиям не исчезла. Она больше не пыталась забраться в Икена, теперь она, наоборот, утекала за грань, каким-то неведомым Инсе образом увлекая брата за собой.

– Нет-нет-нет-нет-нет, – запричитала Инса, упав на колени рядом с Икеном и пытаясь понять, что же ей теперь делать. Идей не было никаких, а брата тем временем постепенно утягивало на ту сторону. Потом ей было сложно описать, что именно происходило – Икен просто как будто исчезал из этого мира, как бы растворялся, перетекая в тот.

Говорят, что иногда человеку, попавшему в безвыходную ситуацию, помогают сами Стихии. Наверное, в тот раз произошло именно это. Внезапно Инсе стало абсолютно ясно, что нужно делать. Она легла рядом с Икеном, повернула ставшее неестественно тяжелым тело брата на бок, крепко его обняла, тесно прижавшись всем телом, и, закрыв глаза, начала нараспев повторять: «Останься со мной. Останься среди живых. Останься со мной. Останься среди живых». И снова, и снова, и снова.