– Убить правоверного – большой грех, Самад. Всевышний закроет перед тобой врата рая, – произнес он жестко.
Самад отвел в сторону ствол, помедлил мгновение, набросил автоматный ремень на плечо.
– Ладно, приедем, я с тобой разберусь, – пообещал он Ветрову.
Ветров помог старику забраться на крышу автобуса, залез сам. Уже на ходу к ним присоединился Самад, сунул свой автомат под тюк. Снова пристально и зло посмотрел на Ветрова, затем отвернулся.
Старик наклонился к Ветрову и тихо сказал:
– Нехорошо, что Самад прицепился к тебе. Он лютый. Русские оба его дома разбомбили, сестру изнасиловали, братьев убили. Ненависть ему глаза застит. Не знаешь, что от него ждать. Лучше б не встречаться тебе с ним больше.
Ветров глянул старику в глаза, в них светилась искренняя доброжелательность. Самад сидел, отвернувшись, смотрел на лежащую у подножия горы зеленую долину с небольшими островками кишлаков.
– Спасибо, дедушка, – шепнул Ветров.
Старик кивнул ему. Ветров осторожно сдвинулся к заднему краю крыши.
Впереди был крутой поворот – дорога огибала скалу. Ветров, наклонившись, бесшумно соскользнул вниз, в густую пыль, а когда автобус скрылся за выступом скалы, перекатился в придорожную канаву и лежал там, замерев, до тех пор, пока не стих рев двигателя.
В кабинете Начальника Главного таможенного управления СССР Виктора Габриэловича Боярова шло рабочее совещание. За длинным т-образным столом расположились заместители, руководители подразделений и служб. Долгов, стоя за небольшой трибуной, делал доклад. Министр, подтянутый генерал лет шестидесяти с волевым лицом, сидя во главе стола, перелистывал какие-то бумаги. Долгову казалось, что начальник его не слушает, и это его беспокоило, хотя внешне он выглядел совершенно невозмутимым. Долгов докладывал о случае на Измаильской таможне.
– У гражданина Саркисова были изъяты два бриллианта весом в десять и тринадцать каратов, стоимость которых оценена экспертами как минимум в восемьсот пятьдесят тысяч рублей. Саркисов признался, что во время Средиземноморского круиза собирался сойти с борта теплохода «Айвазовский» в Фамагусте, реализовать камни у якобы знакомого ювелира и передать валюту некоему человеку, наружность которого ему описали.
Генерал оторвался от бумаг и с усмешкой сказал:
– Получил от дяди с усами, передал дяде с бородой… Детская какая-то сказочка, вам не кажется, товарищи?
– Тем более для такой суммы, – заметил сидящий справа от министра полковник.
– Похоже, – согласился Долгов. – Но больше Саркисов ничего не говорит. Не иначе как кого-то боится. С ним одесское управление Комитета работает.
– Вы сотрудников Измаильской таможни как-то отметили? – поинтересовался генерал.
– Собираюсь.
– Пока вы соберетесь, они на пенсию уйдут. Подготовьте приказ о денежном премировании в размере трех окладов. Что еще по оперативной обстановке?
Долгов перелистал свои бумаги.
– У Воробьева, начальника таможни бухты Провидения, жена рожает. Из-за непогоды не можем послать вертолет.
– Вот где оперативная обстановка, а вы со своими камешками! Правда, недешевыми…
– Несмотря на приказ министра обороны, – продолжил Долгов, – об отправке демобилизованных солдат срочной службы из числа ограниченного контингента советских войск в Афганистане только воздушным транспортом, многие из них пытаются выехать в Союз с автоколоннами. И надеются провезти не только товары ширпотреба, но и валюту, оружие, а также сильнодействующие наркотики для продажи на территории СССР. Когда начнется массовый вывод войск, контрабанду в автоколоннах повезут все – от командира до солдата. Армия, включая командование… мягко говоря, распустилась…