Многие трагические случаи забылись, но ближайшие к нашему времени помнятся. Это бунт призывников и погромы с поджогами устроенные ими в 1914 году; и великий пожар в Барнауле 2 мая 1917 года, когда сгорела большая часть исторической части города; и чеченская резня 22 августа 1954 года, когда ими были убиты десятки мирных жителей Барнаула; и большое наводнение 1973 года; и пожар в новогоднюю ночь с 1997 на 1998 годы, уничтоживший городское БТИ, находившееся в бывшем здании универмага «Сухов и сыновья» на пересечении улицы Мало—Тобольской и проспекта Социалистического; и даже трагическая гибель народного губернатора Алтайского края Михаила Евдокимова 7 августа 2005 года.

Возможно, всё это обыкновенное стечение обстоятельств, собственно, так оно и есть, но легенды родились, и пройти мимо них уже невозможно.

Чертенята.

Однажды управляющий всеми алтайскими заводами, будучи в поездке по казенной надобности, проезжал по мосту через Барнаулку и обратил внимание на неисправность его. Остановился, вызвал к себе старосту, отвечающего за состояние переправы через реку, и сказал, тыча рукой на сгнившую доску посреди моста:

– Что это такое? Как ты смеешь!.. Устранить, немедленно! Через неделю возвращаться буду, смотри у меня… ежели чего!.. – Строго сказал, пальцем погрозил и продолжил путь.

Через неделю, как и предупреждал, вновь ехал управляющий по тому же мосту, выглянул из кибитки, посмотрел на настил моста, вскипел. Каким был мост, таким и остался, никакой подвижки, никакой замены сгнившей доски на новую.

Вновь вызвал к себе старосту, вновь ткнул рукой на сгнившую доску и грозно проговорил:

– Что это такое, растудыт твою в маковку?! Под монастырь подвести меня вздумал, чёрт тебя побери!

– Так я это… ваше высокоблагородие, думал, вы шутить изволили, – недоумённо моргая глазами, начал оправдывался староста.

– Какие тут шутки, ежели сам Акинфий Никитич на днях с проверкой ожидается, – взъярился управляющий и ударил старосту кулаком по лицу. – Чтоб к вечеру было всё исправлено, – сказал и укатил своей дорогой.

Поодаль стояли люди и видели всё. Такого прилюдного позора староста ещё никогда не испытывал. Направил на ремонт моста плотников, а сам в кабак пошёл, горе водкой запивать.

Выпил крепко, домой возвращался поздно вечером, стемнело уже, но дорогу было видно хорошо, – на небе, подмигивая путникам и друг другу, качались звёзды, а меж них сияла яркая полная луна.

Дорога к дому пролегала через мост. Подошёл к нему староста, ступил на настил, прошёл треть его и чуть в обморок не упал, – хмель как рукой сняло, холодный пот прошиб, ноги затряслись, – из стороны в сторону закачали.

Это главный чёрт поиграть с ним решил. Услышав слова управляющего «чёрт тебя побери», как посоветовал тот, «побрал» старосту своей чёртовой шуткой.

Чёрт существо адское, много тысяч лет уже живёт и не старится, ему и ад и время и пространство подвластны. Перенёс он старосту из августа 1730 года в август 1961 года, в ту же точку и в то же время.

…

Есть в Барнауле место возвышенное, называемое «Горой». Но не гора это пространство, а многокилометровая в длину и полуторакилометровая в ширину плоскость, господствующая над всем городом. На этой плоскости проложен Змеиногорский тракт, по которому из Барнаульского медеплавильного завода в Санкт—Петербург под оказией (оказия – вооружённый конвой с пушкой) везли медь, серебро и золото. Восточной стороной это пространство сползает к реке Барнаулке, а южной круто обрывается песчаным обрывом к реке Оби.

Под обрывом местные пацаны, – в год полёта в космос Юрия Алексеевича Гагарина устроили «космодром», – создали ровную площадку и вылепили на ней из песка ракеты. Себя вырядили в «скафандры», – кто—то надел на голову мотоциклетный шлем, кто—то танковый шлем, кто—то рабочую каску, а два пацана вырезали в старых вёдрах отверстия для глаз и насадили те «космические» шлемы на свою голову. Все ребята укрепили на свои «шлемы» тонкие проволочки, исполняющие роль антенн.