– О чём? – спросил Капризов, стараясь сохранять невозмутимость. Но даже заранее догадываясь, о чём будет разговор, неприятный холодок пробежал по его спине.

– Ну как о чём? – удивился Сенчук. – Об этом самом. И о том, что ты собирал наших, так сказать, неблагонадёжных, и о всём таком прочем.

Наступила пауза. Капризов внимательно смотрел на губернатора и не мог взять в толк, для чего тот ему всё это сообщил. На его лице не было ни особенного возмущения, ни злости, ни ехидства в глазах, которое обычно появляется после заявления о победоносном раскрытии заговора. Ничего не выражал взгляд губернатора.

«Что он от меня хочет? – удивлялся Капризов. – И что он конкретно знает?»

– Вениамин Фёдорович, что вы от меня хотите? – прямо спросил Капризов.

– Я? Я же сказал вроде бы, или не понял? Не либеральничать.

– В каком смысле?

– Ну-у-у, Дмитрий Кириллович, что же тут непонятного? Ну вот, допустим, ваши разговоры, которые вы заводите… ну, там, на ваших встречах… их надо бы прекратить. Слишком свободно себя чувствуете. В неловкое положение встаёте, голубчик, в неловкое. И меня ставите, понимаете?

Но господин Капризов решительно ничего не понимал. По его суждению, если Сенчук был уже хорошо осведомлён о предмете разговора между Капризовым и «неблагонадёжными», то всё это по меньшей мере пахло увольнением и отсылкой обратно в Москву с последующем разбирательством. Если же губернатор не знал ничего определённо, то зачем завёл этот странный разговор и чего хочет? Или же это какая-то игра, в которую принято играть в местной администрации? А, может быть, только страху нагоняет, а самому ничего толком не известно, одни слухи?

– Нет, признаюсь, я не понимаю, – ответил советник и посмотрел в связи с разницей в росте снизу вверх в хмельное лицо губернатора.

Сенчук почмокал неверными губами, раздумывая.

– Ну вот хотя бы… Хм-м… Ну вот… Вот то, что вы отменили митинг тогда, как и обещали, это хорошо, это я оценил. Но какими методами, Дмитрий Кириллович? Ведь вы, кажется, что-то обещали взамен, верно я понимаю?

– С чего вы взяли? – удивился Капризов.

– Да вот, знаете ли, сорока на хвосте принесла, – поведя головой, словно натурально уклоняясь, ответил Сенчук. – На двух стульях ведь не усидишь, Дмитрий Кириллович. По опыту знаю тоже, что запугать вы их не могли. Вы уж простите, голубчик, но это видно. Не про вас это. Стати нужной нет. А значит, беседа проходила в тёплой, можно сказать, дружеской атмосфере, ведь так?

Последнее предложение губернатор проговорил словно цитируя.

– Может быть, и так можно выразиться, – после короткого раздумья пробормотал советник, в это время сам что-то соображая.

– Вот! – восторжествовал губернатор. – Поэтому и говорю: не либеральничайте, прошу! Начнут есть вас, а потом и до меня доберутся, понимаете?

Господин Капризов медленно закивал.

– Хорошо, как скажете.

– Вот и отлично, – произнёс Сенчук значительно. – Я очень доволен, что ты понимаешь значение своей миссии тут правильно и не стесняешься принимать советы, так сказать, старших. И поверь мне, я тебе зла не желаю. Ну что ты, допустим, взялся рьяно за дело, это даже похвально, но не перегибай. Не перегибай палку. Прошу как человек, желающий только добра. Ну а раз мы пришли к общему знаменателю, то тогда ступай-ступай. У меня ещё дела, как видишь. Обязанности радушного хозяина не дают покоя.

Господин Капризов вернулся за столик и залпом выпил бокал вина.

– О чём говорили? – осведомился Меркулов, который от нетерпения ёрзал на стуле.

– Так… – неопределённо ответил Капризов.

– О том, о чём предполагали?

– Почти, – задумчиво подтвердил советник и продолжил: – Ты знаешь что, Павел, свяжись с этими… как их, не помню. Берёза – эту фамилию помню, а второго нет. Хотя постой, может быть, ещё рано. Кабы знать наперёд… Впрочем, да! Свяжись с ними! К ним и обращусь.