– Я догадываюсь, о чём он хочет поговорить, – отозвался Капризов, рассматривая на вилке оставшийся кусок бифштекса и отправляя его в рот.

В перерыве, когда некоторым гостям и служащим уже следовало уходить, а другим, напротив, только появиться после собственных местных торжеств и наполнить небольшой зал, рассчитанный человек на семьдесят, господин Капризов подошёл к губернатору.

Сенчук в это время встречал генерал-майора Бориса Аркадьевича Комоедова, того самого, который приходился ему дальним родственником и с которым он ежегодно ездил охотиться на зайцев. Благодаря этим достоинствам или же по каким-то другим причинам генерал-майор занимал ещё должность начальника главного управления Министерства внутренних дел по Рошинской губернии.

Комоедов был мужчиной немного за шестьдесят, смуглым, лысым, с короткими щетинистыми усами и грубым, рельефным лицом, в котором просматривались южные черты. Говорил он, как и большинство людей его звания, чётко, веско и внятно. У Комоедова был классический карьерный путь. Сперва он работал механизатором в колхозе, но после срочной службы в армии пошёл служить милиционером строевого подразделения. Затем – повышение, успешное окончание Академии управления МВД, почётное звание «Заслуженный сотрудник органов внутренних дел Рошинской губернии» и, наконец, должность начальника главного управления. Правда, поговаривали, что на деле складывалось всё не так гладко, как писалось в его официальной биографии, из которой почему-то напрочь выпал период с начала 90-х по начало 2000-х. Но то было не всем важно, а слухи оставались лишь слухами.

На приём Комоедов явился в парадном мундире, весёлый чуть больше меры и при встрече крепко и долго тряс руку Сенчука.

– Вениамин Фёдорович, – обратился Капризов к губернатору. – Вы, кажется, хотели поговорить со мной.

Сенчук обернулся на Капризова и долго смотрел на него пустыми глазами, словно бы не понимая, кто перед ним стоит и чего хочет. Губернатор также был весел чуть больше меры. Наконец сообразив, кто к нему обратился, Сенчук вдруг как бы опомнился и, сказав генералу: «Минуточку, Борис Аркадьевич! Лишь одну минуточку!» – взял Капризова за плечо и повёл в его сторону. Тут его прежняя весёлость испарилась, и он вмиг стал озабоченным и серьёзным.

– Дмитрий Кириллович, – словно раскатывая перед Капризовым ковровую дорожку, заговорил губернатор, – я о чём хотел с вами поговорить. О том… Как бы это вам сказать, чтобы не обидеть… Одним словом, недоволен я вами. Да, недоволен. Я специально хотел это вам высказать неформально. Чтобы, может быть, повлиять на вас в лучшем направлении. Да и вы чтобы не придавали моим словам особенного значения, а восприняли их больше как дружеский совет.

– А что случилось? – осведомился советник.

– Голубчик, да вот слухи до меня дошли. И знаешь что, всё у тебя не так да не эдак выходит.

– Не понимаю.

Они отошли ещё дальше в самый угол зала и встали возле отделанной мрамором колонны.

– Вот даже подошёл ты как-то нехорошо, неправильно, – продолжал Сенчук. – Видишь же, что я гостей встречаю.

– Мне Рихтер передал…

– Да не в этом дело, – перебил губернатор с досадой. – Всё у тебя это как-то не так, не по-нашему выходит. Тут, кажется, мелочь, а всё же не так. И во всём остальном у тебя, голубчик, беспорядок. Ты не подумай, я тебе не указываю. У тебя свои начальники имеются, и всё-таки ты давай здесь не либеральничай. Понимаешь, о чём я?

Капризов помотал головой.

– Эх, как бы тебе объяснить… Ладно, скажу: я знаю!

Объявив это, Сенчук сморщил лоб, поднял брови и выпучил глаза.

– Да, я знаю, – повторил он.