– Какая свежая мысль! – хмыкнул Хантли. – Но Ее величество ничего не сможет сделать без нас, без вот этих презренных тобой карточных тысяч, и более всего – без кардинала. А мы уже голову сломали в попытках понять, каким образом избавить его от Дугласов…

– Я не буду штурмовать Далкит, и не смотри на меня! – отозвался Аргайл на молчаливый вопрос Хантли. – Мои людоеды с гор дороги мне, как память о простой и добродетельной жизни предков. То есть, я согласен сыграть на них в карты, но вымостить их телами дорожку под красные кардинальские туфли Битона от Далкита и до Сент-Эндрюса – вот уж нет, даже не просите!

– У тебя светлая голова, – вкрадчиво сказал Джордж, обнимая Белокурого за плечи, и Аргайл осклабился. – А, кроме того, из нас троих ты сейчас самый трезвый. И ты только-только вернулся в наше болото, тебе и карты в руки. Придумай, как нам его вызволить, и я тогда…

– Что? – Босуэлл приподнял бровь. – Неужели по дружбе заплатишь мои долги?

– Нет. Но дам взаймы еще раз. Чтоб тебе было на что купить штаны твоим мифическим четырем тысячам, приграничный бахвал.

– Жид!

– Горец! – наставительно поправил его Хантли. – Куда там до нас жидам-то.

– Нам не хватало только тебя, – подвел итог совещанию граф Аргайл, и взгляд у него был до странности трезвый в этот момент. – Ты вернулся вовремя. Если мы наберем десять тысяч, Босуэлл, нам будет, что рассказать Аррану даже в отсутствие кардинала Битона. Мы поднимем мятежный Парламент в Перте!

Еще немного – за стенами дома забрезжит слабый мертвенный свет мартовского утра. В отворенное окно на троих мужчин дышала отлетающая свежая ночь, Босуэлл оглядел своих собутыльников почти что с нежностью – до чего же любил он эти чудовищные и хмельные заговоры, узлы кровной вражды, сплетенные между чаркой виски и дружеским мордобоем:

– Что ж, по рукам. Недурная тройка для хендба сложилась, как я погляжу.

– Я предпочел бы не мяч, но честное метание валунов, – потянувшись, хрустнув плечами, отвечал Бурый волк, – да чтоб Арран стоял на месте мишени… И нас не трое – четверо, Патрик.

– Кто будет четвертым?

Забавно, но никто не брал в расчет беднягу Сазерленда, блуждающего сейчас в мокрой темени в поисках женской ласки.

– Морэй, разумеется.

Джеймс Стюарт, граф Морэй, единокровный брат покойного короля, был женат на сестре Роя Арчибальда.

– Старина Морэй жив еще?

– Жив, но часто хвор. Однако это не помешает ему поднять знамя за честь племянницы-королевы… а если и помешает, я подбодрю.

В подбадривающих способностях Бурого волка никто не сомневался, и лорды сдвинули чарки. Шальная, бешеная идея обретала плоть с каждым глотком, и кровь, что по-настоящему прольется не на словах…

– Ах да, – небрежно обмолвился тут Аргайл. – Но ведь есть еще и Леннокс!

– А что, он здесь уже? – в глазах Белокурого блеснул острый огонек интереса.

Битон вызвал Мэтью Стюарта, графа Леннокса, из Франции письмом сомнительного содержания, о коем достоверно знали только трое: Битон, королева-мать и сам адресат, но разговоры ходили разные. Четвертый граф Леннокс, сын того Леннокса, которого в свое время обезглавил Финнарт по поручению первого графа Аррана, отца нынешнего регента и графа второго… Они же сцепятся насмерть, и полетят клочки по закоулочкам.

– Нет, но со дня на день ожидают, по слухам… Этот выступит не с нами, но против Аррана лично, однако я бы не стал принимать его в расчет заранее, до того, как королева-мать бесповоротно прельстит его своею улыбкой.

– Рой! – возмутился рыцарственный Хантли.

– Будет тебе! – оборвал его Аргайл. – Не станешь же ты отрицать, что по наущению Битона она писала ему едва ли не с брачным предложением…