– Толковать женщинам о добродетели, – отвечал Патрик, – занятие совершенно бессмысленное. Об этом и в Библии, Рой, на первых страницах есть.

– Я не читал ее, признаться, – отмахнулся тот. – Кроме Pater Nostrum и Credo что еще нужно доброму католику в час нужды?

– А вот спросим сейчас у Сазерленда, ибо он в нужде величайшей, духовной. Я читаю это по глазам, они мутны и не видят горнего света… чего вам сейчас не хватает для счастья, Сазерленд?

– Девок! – чистосердечно признался тот.

Лорды дружно заржали. Босуэлл пожал плечами:

– Так спуститесь до ветра, может, какая-нибудь дурочка попадется на победный вид торчащего гульфика. Не нарвитесь только на шлюху, если хотите жить долго и счастливо.

Хантли воздел указательный палец:

– А вот сейчас ты говоришь в точности, как твой дядя!

– Здоровье железного Джона! – Патрик с ухмылкой приподнял бокал, так вовремя вложенный в руку графа Хэмишем МакГилланом.

– За его здоровье! – кивнул Хантли. – Как он поживает?

– Неплохо, насколько мне известно. Ты мог видеть его семнадцатого числа, на отмененном Арраном «Парламенте вооруженных священников».

– И видел, да не случилось поговорить. Епископ был так зол, что вокруг него вымораживало все живое на пять миль вокруг… Ступай, Джон, – велел Хантли кузену, – что стоишь, как телок, потерявший матку? Иди охоться, но помни завет знатока!

Сазерленд поднялся и, чуть покачиваясь, прислонился в дверной притолоке, Патрик с наслаждением занял его место в кресле возле огня. Мутноватые серые глаза сейчас и впрямь сообщали лицу Сазерленда что-то телячье. Забавное у него родство, подумалось Босуэллу, ведь этот волк Аргайл сожрет парня в один миг, если потребуется корм, да и добросердечный кузен Хантли не станет вмешиваться.

– Но неужели вы, Босуэлл, никогда не искали удовольствий Венеры продажной? – спросил его юноша.

Босуэлл и Хантли переглянулись.

– Только при мне не лгите мальцу, добродетельные лорды, – предостерег Аргайл, смачно сплевывая в пустой кубок косточку от сушеной вишни. – Я-то помню, как было дело.

– Ни одной живой душе! – поклялся Джордж Гордон, глядя на Белокурого.

– Не представляю, как он узнал, но узнал! – Патрик покачал головой, а после от хохота горцев и рейдера задрожал потолок покоев.

Сазерленд, не поняв, о чем речь, в раздражении взмахнул на них руками и уверенно вышел. В приоткрывшуюся дверь пахнуло ночной сыростью.

– Ты говоришь, Арран струсил? – переспросил кузена Джордж, едва лишь Сазерленд шагнул с лестницы в ночь и пропал из виду.

– Да… судя по выражению его укусно-кислой рожи, Долины мне от регента не дождаться. Ну, или он просто тянет время, но мне-то разницы нет.

– Слишком большой кусок, – как бы невзначай, очень отчетливым голосом произнес Кемпбелл, – да еще так не вовремя…

Присмотревшись к горцу, Патрик обменялся взглядом с Хантли – можно было делать ставки на то, сколько в их компании продержится Бурый волк. Пьяным Рой почти всегда держал себя, как трезвый, однако могли сыграть и иные причуды хмеля в крови. И верно, Аргайл, не договорив фразы, упал лицом в стол и уснул – беззвучно, только его и видели. Эту его привычку – засыпать где придется – особенно любил покойный король. Босуэлл помолчал несколько мгновений – ровно столько, чтобы в комнате стало слышно только ровное, мерное дыхание Роя и потрескивание поленьев в очаге, когда кусок дерева распадался на частицы огня. И только затем спросил:

– Джорджи, а ты-то достаточно пьян, чтобы говорить искренно?

– С тобой, ты же знаешь, я искренен всегда.

– Тогда выпей еще, – Патрик сделал знак Хэмишу МакГиллану, – и скажи, что можешь сказать, про Аррана.