Эй, отец, с праздником тебя! С наступающим Новым годом! – услышал он радостный голос за спиной. Повернувшись, Петрович увидел молодого, хорошо одетого человека, протягивающего ему несколько крупных денежных купюр.

Что это? – подозрительно спросил он, зная по опыту, что ничто не даётся просто так.

Так Новый год же! Вижу, у тебя затруднения с финансами. Дай, думаю, помогу. В праздник радоваться надо, а не грустить!

Спасибо, сынок, выручил, – поблагодарил его Семён Петрович, беря деньги, – как пенсию получу, отдам. Ты только адресок или номер телефона оставь.

Забудь, отец! У меня… это… доброе дело сегодняшнего дня! Так что с праздником тебя ещё раз, здоровья и благополучия! – проговорил парень и выскочил из магазина.

– Ну вот, видите, и деньгами разжились, – радостно, но с оттенком зависти, заявила продавщица остолбеневшему деду.

Петрович, уже с каким-то приподнятым настроением, радуясь, что не перевелись ещё хорошие люди на земле, сразу набрал по минимуму продуктов, по-стариковски опасаясь, что парень передумает и вернётся за деньгами. Расплатившись, тщательно спрятал остальные купюры подальше во внутренний карман и, поздравив продавщицу с Новым годом, пошёл домой.

Дома, по правде сказать, делать ему было нечего. Уж очень там одиноко. К тому же всё время приходят воспоминания о бабке. Иногда он даже забывался и окликал её, а не слыша ответа, начинал злиться на глухоту жены. Но потом вспоминал, что она уже не придёт никогда.

Большинство его друзей и приятелей тоже умерли, а те, кто был жив, практически не выходили из дому – кто по старости, а кто по болезни.

На улице, где по-зимнему рано начало темнеть, была оттепель. По краям крыш, там, где их не успели убрать городские службы, висели внушительные сосульки, истекая каплями воды. Снег на асфальте намок и потемнел. Дышалось легко и свободно. Правда, приходилось мочить ноги, волоча их в неубранном с дорожек снежном сыром месиве, но это было единственное неудобство.

По празднично освещённым тротуарам, с рядами деревьев, обмотанными гирляндами, с пакетами и сумками по своим делам суетливо торопились люди. Сверкающие лампочками перетяжек улицы были забиты спешащими машинами, а сам воздух, был заряжен атмосферой предчувствия новогоднего праздника и веселья.

С трудом преодолевая сугробы, Семён Петрович перешёл улицу и углубился в переулок. Вдруг где-то впереди послышался собачий плач. Пёс скулил испуганно и жалобно. Петрович подошел поближе и разглядел в полутёмной нише переулка рядом с высокой глухой кирпичной стеной здания группу из четырех мужчин. Они, видимо, издевались над собакой. В данный момент она, под их нетрезвый смех, ползла на передних лапах, волоча отбитый зад, и громко протяжно плакала. Это был не до конца повзрослевший щенок овчарки, испуганный происходящим и той болью, что причинили ему обычно всегда добрые люди.

И тут неожиданно для Семёна Петровича к нетрезвой компании подошёл тот самый парень, что выручил его в магазине, и по-доброму попытался уговорить компанию отпустить собаку. Но подвыпившие мучители начали повышать голоса и вскоре перешли на угрозы и матерщину.

Предчувствуя нехорошее, Петрович устремился вперед, чтобы не допустить конфликта, но было поздно. Кто-то из парней, матерясь, заявил, что это их собака, что они могут с ней делать, что хотят, и сразу же бросился в драку, втягивая и остальных.

– Ну, видимо, и мне пришла пора сделать доброе дело сегодняшнего дня, – решил Петрович, бросив сумку на землю. Он полез туда и набрал полную пригоршню только что купленной соли.

Видя, что компания уже повалила его благодетеля в снег и стала избивать ногами, Петрович, подскочив к нападающим и с криком: «Разойдись, а то покалечу!» несколько раз сыпанул им солью в глаза.