Через некоторое время удачной охоты прибежали двое посыльных из второй группы, неся на руках связанного необычного чёрно-белого полосатого зверька с пушистым хвостом.

Дочь падишаха вместе со свитой подошла к посыльным и развязала его, ожидая бальзама. Развязанный зверёк вскочил на лапы, отряхнулся, задрал пушистый хвост и выдал в сторону дочери падишаха и свиты мощную зловонную струю. Все девицы в ужасе завизжали и кинулись врассыпную. Принцесса, поняв, что случилось, бросилась на траву и истерично заверещала. Пока няньки успокаивали дочь падишаха и безуспешно старались смыть дурно пахнущий «бальзам», падишах, побагровев от злости и вращая от ярости глазами, бросился на Махаета, выхватив кинжал. Визирь упал в ноги падишаху и пополз, уговаривая того дождаться третьего предсказания и тогда уж решать судьбу виновного.

Ну, хорошо, – сказал падишах злым голосом Махаету, – я подожду ещё немного. Но если ты ошибёшься и в третий раз, то будешь молить всевышнего о смерти не один день, пока твою шкуру будут медленно снимать узкими полосками с твоего глупого тела.

Почему-то тревожно стало на душе у Махаета от этой угрозы, такой смерти он не хотел.

Кое-как успокоившись, падишах велел продолжить охоту.

Но не успела она начаться, как раздался вопль самого падишаха. Все окружающие дружно бросились на крик и увидели лежащего на земле падишаха со стрелой в заду.

Тут все заахали, заохали, а падишах голосом, не предвещающим ничего хорошего, спрашивает Махаета:

– Так это ты меня, вшивый шакал, назвал небесной птицей, стоящей одной ногой на том свете, орущей, как осел во время случки, и гадящей вонючими лепешками?

Тут ноги Махаета сами пустились бежать с такой прытью, будто за ним гнался джинн.

Оглянулся Махает, видит – за ним уже несколько человек гонятся, а охотники луки натягивают. Но Махает уже к краю плато подбежал и, не раздумывая, прыгнул вниз, на еле торчащий уступ на стене ущелья, потом на другой, третий – и скатился по крутому склону на ногах, чудом оставшись в живых.

Несколько преследователей попытались повторить его трюк с прыжками, да сорвались и разбились, а лучникам под стеной ущелья его было не достать.

Отдышался Махает, огляделся, увидел, что один и в безопасности, и такая радость охватила его, что захотелось кричать от переизбытка чувств.

Тут его словно молнией пронзила мысль: «И чего это я, дурень, решил вдруг умереть? Я ещё молод, полон сил. Не везёт мне здесь, так я пойду в другое место, в другой город, да и вообще, земля большая, живи да радуйся!»

Идёт он так по дороге, радостно размышляет, задумался. Вдруг смотрит, а из его сумки, с которой он так и не расставался, та самая белая коза с радужными переливами выскочила и побежала в другую сторону.

Эй, коза, постой, – побежал он за ней, – скажи мне хоть, кто ты такая и что ты у меня в сумке делала?

Я коза удачи, – отвечает она, – если кто попробует моего молока, того всю жизнь удача сопровождает, но только в одном деле, а остальные дела от него зависят. Поэтому слежу я за тем, чтобы все новорождённые моего молока попробовали. А у кого я в сумке или за пазухой поселюсь, того удача во всех делах ждёт, да только в том случае, если человек меру знает. Тебе я помогала, Махает, как могла, ну а когда ты небесные одежды, волшебного зверька и птицу судьбы заказал, тут моё терпение и кончилось, а потому ухожу я от тебя. И на прощанье хочу предупредить: будь осторожнее с желаниями, они рано или поздно обязательно сбываются и не всегда так, как ты себе представляешь.

Сказала так коза и исчезла. А Махает идет и думает: с чего это вдруг нужно быть осторожным с желаниями?