Но я не могу стоят и смотреть, как он мучается. Мне нужна его боль, чтобы утопить в ней свою. Мне плевать, что я его ненавижу, потому что в эту секунду он единственное живое существо, с кем мне хочется быть. Потому что мы едины в нашем безумном страдании.
Я подхожу к нему, сажусь на пол. Плевать, что холодно. Я дую на свечу, и дурманящая дымка берет нас с Раслером в кольцо словно в клетку. Он пытается отодвинутся, пытается сдерживаться, чтобы не кричать, кусает губы до крови. Кажется, он готов убить меня, если я сделаю еще хоть движение в его сторону.
Но я делаю. Обхватываю его ладони своими и шепчу, как безумная:
— Раслер, это я. Пожалуйста, посмотри на меня. Я здесь, Раслер.
Он с трудом, но сосредотачивается на моем голосе, и уже не я, а мой безумный король ловит меня в силки своих глаз. Он так невозмутим днем, отрешен от всего живого. А сейчас я вижу брешь в его защите и мне начинает казаться, что под этой оболочкой прячется ранимая душа. Душа, которую кто-то разорвал в клочья. Или рвет до сих пор?
— Нет, - он пытается отстраниться, когда я хочу прижаться к нему, разделить свое тепло, ведь он такой холодный. – Пожалуйста, Мьёль…
— Раслер, Раслер. – Мне нравится перекатывать его имя на языке, как сладость, которая горчит.
Я остро нуждаюсь в нем. Здесь, в лунном полумраке и в тишине, мы больше не пленитель и жертва, не палач и приговоренный. Мы – два одиночества.
— Пожалуйста, Мьёль. – Он почти пытается уйти, но я уже проникла в его отчаяние, отравила собой, пусть он этого пока и не знает. – Не разрушай меня, моя королева…
Мгновение или два мы смотрим друг на друга, как будто пытаемся отыскать изъян.
А потом жадно впиваемся друг другу в губы, охватываем руками, сливаемся в громко стонущий от боли и желания клубок.