За тот год, когда мы жили в вагончиках, я заработал на сельских стройках денег – на машину бы хватило и даже на обмыть. Я вышел из метро на станции «Маяковская» и двинул вверх по улице Горького. Москва тогда для меня не значила ровным счетом ничего – большой суетливый город, очень большой, очень суетливый. Некоторое время назад сюда сбежала моя первая жена, с которой мы не были расписаны. Она хотела красивой жизни, светских тусовок, бриллиантов. Чего-то еще, наверно, хотела… Любви? Конечно, кто же не хочет? Она вышла замуж за космонавта. То есть ко времени их свадьбы он еще не был в космосе, но вот-вот, говорили, должен был полететь. Так и не полетел, насколько мне известно, однако числился в отряде космонавтов, носил военную форму и ездил на службу в Звёздный городок.

Надо ж такому случиться? В Москве, говорили мне после, бывает. Встречаю прямо возле Главтелеграфа на улице Горького знакомую, любовницу дружка своего. Красивая деваха, модная, ей только по Горького (нынешней Тверской) разгуливать, а не в нашем захудалом Барнауле. И то сказать, она и у нас в передовиках этого… труда. Ну когда ходят на помосте перед зрителями по субботам. На подиуме – так правильно. В общем, манекенщицей работала. И был в ее красоте не то чтобы изъян какой, а вот и сказать-то не знаешь как…

Юрка, дружок мой и ее ухажер, так определил это нечто:

– У нее же на лбу во-от такими буквами, – он показал размер в большой палец, – написано слово на букву «б»!

Я по простоте и доверчивости своей потом все пытался заглянуть ей под челку – чего там такое написано?

В общем, встретились. На сессию она приехала, модельером стать решила. А уж не так молода для студентки-то. Дочка большая уже, муж – спортсмен, футболист, правда, на сборах все время. Вот Юрка его и заменяет в отлучках, тоже мне, запасной!..

Если вы думаете, будто я знаю, куда направляюсь, вы глубоко заблуждаетесь. Впрочем, дорога в никуда – это тоже не про меня, куда-то все же я иду!

Телефонный звонок. Вот об этом-то я не подумал. Наверно, надо было оставить трубку дома. Зачем она теперь? Но ведь когда-то (и весьма скоро) зарядка кончится и я эту трубку выброшу. Выброшу, ей-Богу, выброшу!

– У нас несколько дверей остались, не могу выяснить, кто хозяева?

Это был Михаил. Помощник или заместитель – сам не знаю, как правильно. А теперь наплевать. Наверно, думает, я отправился за металлом.

– Металл подвезли, складывать некуда.

Та-ак, металл, значит, уже подвезли…

– Три медных, две серых, черные, не знаю сколько. А там еще эти люки.

– Ты, Миш, это… сам что-нибудь придумай, куда металл разгрузить, а с дверями я попробую разобраться.

Отключить или пусть сначала зарядка кончится? Двери, чьи же там двери?

– Двери! Вы чьи?

Палата белая, только в колер высоких панелей совсем чуть-чуть добавлено голубого. Отделение интенсивной терапии, палата реанимации неврологического отделения. По обе стороны белой двери специальные лежанки, занята только одна. Мне со своего места (лежу на такой же кровати напротив, голова слегка приподнята) виден нос с трубкой для искусственного вентилирования легких, часть щеки и скрутки, которыми привязаны к кровати ноги. Одна ступня выставлена прямо передо мной – сухая кожа с сеточкой белых просечек. Линии судьбы? А они разве могут быть на ступнях? Собственно, почему нет, если на ладонях есть и просвещенные даже читают по ним?

Ходить по своей судьбе! Ежедневно, ежечасно наступать на судьбу… Гм. Кому-то может не понравиться. Да и как это представить? Суешь гадалке или, извините, другому какому специалисту по хиромантии под нос ступню?