Вот только бы Турал, тот самый ловкий кузнец с резким голосом и решительным взглядом раскосых глаз, на беду оказавшийся претендентом на руку Халиды, не вмешался и не уговорил бы Сальмена выдать за него дочь.

«Хорошо хоть, я успел передать ей амулет, который подарил мне сам великий император. Хоть какая-то гарантия, что волоокая Халида будет меня ждать», – думал Лин Чжао.

Он погладил лежащие за пазухой верительные грамоты и, тронув коленями коня, причмокнул, давая понять, что пора снова в путь. В памяти всплыли строфы великого Ли Бо.

Бормоча под нос эти строки, Лин Чжао пробирался по узким и кривым улицам, мимо деревянных дел мастеров, ювелиров и кожевников. До главных ворот оставалось совсем немного, но следовало поспешить. Караван-вожатый отставших ждать не будет. Исстари караваны выходят затемно, спасаясь от жары. Так уж сложилось.

«Хорошо хоть, сейчас не лето, а то шли бы в ночь. Надо сказать Дамиру, чтобы поспрашивал караванщиков о городе и его обитателях. Особенно тех, кто любит прокрадываться ночью в дом к кузнецу Туралу. Кажется, в караван-сарае они об этом болтали».

Подсвечивая еле различимыми в предутреннем тумане масляными лампадками, привратники со скрежетом отворили тяжелые ворота. Верблюды, навьюченные тяжелыми тюками с товарами, царственно прошествовали мимо них. Закутавшись в длинный шерстяной плащ, Лин Чжао выехал за ворота. Откровенно зевающие стражи ворот зябко поеживались, но терпеливо ждали, когда город покинут последние караульщики каравана и можно будет закрыть тяжелые ворота и еще немного вздремнуть.

Караван медленно двинулся на запад. Небо постепенно светлело, но было свежо и прохладно. Свыкшиеся с темнотой глаза различали стоящие в стороне деревья, какие-то строения и сторожевую башню.

Лин Чжао оглянулся. На седловине между двух гор плыл темной тенью Беласагун.