За крайний столик пристроились двое качков. Они шли за ним от самого его дома. Их нельзя было не заметить. Крепко сложенные, с толстыми бычьими шеями и тяжелыми золотыми цепями на них, парни шли не прячась, но на расстоянии. Сейчас они явно поджидали, когда Ансар рассчитается и выйдет из кафе.

Кто они такие, парень не знал, но догадывался, что, скорее всего, их послали наблюдать за ним, пока он не погасит свой гигантский долг. Накануне со скуки Ансар зашел в казино поиграть в покер. Он великолепно играл. Хорошая память и наблюдательность часто помогали ему срывать банк. Но на этот раз ему не везло, карта не шла. Да и к игре присоединился большой босс. Это нервировало. Поговаривали, что Шакир когда-то состоял в крупной банде, державшей всю Алматинскую область. Но как только власти страны приняли решение сделать из Капчагая игровой центр, переведя туда все казино из Алматы, Шакир стал хозяином нескольких игорных домов и фактически всего Капчагая. Делился он сейчас с кем-то или нет, неизвестно. Сам Шакир помалкивал. Но братки его уважали, да и с полицией он никогда не ссорился, это факт.

Ансар тянул время, прикидывая, как избавиться от назойливого хвоста. Наконец он посмотрел на часы и вздохнул. Пожалуй, пора. Надо действовать на опережение. Тимур уже ждет, наверное. Но не тащить же их с собой на встречу с другом.

Неожиданно раздался громкий выхлоп промчавшегося автомобиля. Парни отвлеклись на звук; вытянув шеи, они провожали взглядом машину.

Ансар, стараясь не делать резких движений и не привлекать к себе внимание, снял с шеи цепочку с золотым амулетом. Это была пластина с непонятными знаками, которая передавалась в семье из поколения в поколение. Он сжал ее в кулаке, а затем вдруг резко вскочил из-за стола. Преследователи не успели отреагировать, когда он, зайцем пропетляв мимо столиков, подскочил к девушке. Быстро наклонился, чмокнул в щеку и, кинув ей на колени пластину, метнулся на улицу и побежал в сторону парка. Парни рванули за ним. Они не заметили, что Ансар избавился от амулета. А он, прежде чем нырнуть в густую тень парка, обернулся, озорно подмигнул девушке и помчался дальше.

Утро еще только разгоралось, а Лин Чжао уже седлал коня. Ему предстоял долгий путь. Он заехал в Беласагун по дороге в Хорезм, и вот настала пора снова отправляться в дорогу. Верхний город еще нежился в дреме, а у лачуг ремесленников уже звонко постукивали молотки. В полумраке навесов мастера сидели, склонившись над работой: наваривали сталь на железо, чеканили кувшины и бляхи для сбруй, ковали стремена, подковы, замки, кольца для кольчуг, наконечники стрел и мечи. Скрежет, звон, лязг и негромкое бормотание на тюркском и согдийском языках сливались в монотонный гул, время от времени прерываемый шипением раскаленного металла. Когда в воду падало выкованное изделие, воздух вокруг окутывался плотным паром, который рваными клочьями расползался по округе. Пахло железом и гарью.

Во дворе караван-сарая было тихо. Караванщики, а с ними и Дамир, уже выехали за городские ворота. Лин Чжао оглянулся на белеющие в утренних сумерках спящие дома. Где-то там осталась его Халида. Он улыбнулся, вспоминая пухлые губки красавицы, ее ласковый взгляд и лунный луч, невесомо и нежно освещавший смуглое личико.

Они договорились, что девушка дождется его. Ведь молодому послу во что бы то ни стало нужно было выполнить поручение императора. В сумраке ночи, тайно встречаясь у забора, заросшего плющом, они условились, что на обратном пути Лин Чжао испросит благословения у Сальмена Многоглазого и увезет девушку в Китай. Об этом он предупредил своего отца и побратима и уже получил от них ответ, напутствие и уверение в том, что дома его ждут.