Во-вторых: встреча с родителями… Я не знаю, чего я ожидала от этой встречи, но это было что-то совсем другое, совсем не то. Не светских разговоров и не вежливых фраз я от них ждала. Я хотела чтобы меня обняли, прижали к сердцу, да пусть бы хоть сделали мне выговор за мою бесконечную бездарность, ну хоть что-нибудь из того, что делают родители… Эти люди проявляли больше интереса и внимания к Рэму, который им никто, а у меня даже не спросили КАК я прожила целую жизнь без них…

И да, я только что поняла, почему мой райский уголок вдруг загорелся ярким пламенем чистилища: я просто осознала, что все это не мое, все это вскоре отберут. Просто яркая вспышка, которая, засветившись однажды на мгновение, просто напомнит мне о том, какой тусклой и безрадостной является моя собственная жизнь.

Заливаясь слезами, я пролежала на краю кровати около часа, а слезы все не кончались. Вяло приподнявшись с кровати, я побрела в ванную, чтобы умыться. Но и умывание не помогло: стоило мне умыться, как новое колкое осознание действительности, заново вызывало очередную порцию слез. И, не придумав ничего лучшего, я залезла одетая в душ, и включила его на всю мощь. Из мелких дырочек резким напором выстрелили сотни струек ледяной воды. Но я почему-то не хотела поменять температуру. И почему людям в истерике хочется принимать именно холодный душ?

Дрожа и замерзая под ледяными струями воды, я вспоминала вчерашнюю джакузи и думала: Как же внезапно все может изменится в жизни. Вчера я нежилась в горячей джакузи, а сегодня жизнь щедро окатила меня холодным душем.

Спала я очень долго, несколько раз просыпаясь, и заново впадая в полное забвение. Наконец пришел такой момент, когда я проснулась, и сколько не пыталась уснуть – у меня это больше не получалось. А жаль, сон стал моим спасением: полная темнота и тишина, ни о чем не думаешь, ни о чем не сожалеешь, мне даже ничего не снилось, хотя обычно я вижу за ночь два-три сна, очень ярких и насыщенных событиями.

Некоторое время я просто лежала с открытыми глазами, и, распластавшись на кровати, смотрела в потолок. Это была не депрессия, это было что-то другое. Я просто… как бы это сказать… я просто чувствовала себя не человеком, а мебелью – частью этого шикарного интерьера.

В какой-то момент в пустоте моей головы появилась одинокая мысль: Рэм сегодня должен прийти. Сколько часов? На часах уже было пять, время близилось к вечеру. Я проспала около двадцати часов? Может я просто эволюционирую в ленивца? Ладно, с этими домыслами разберусь позже, а пока нужно хотя бы привести себя в порядок, не то Рэм тут же поймет, что я мягко говоря «не в духе».

Но, привести себя в порядок я так и не успела. Направившись в ванну, я услышала звонок (надо же, в этот раз он даже позвонил!).Открыв дверь, на пороге я увидела Рэма: как обычно опрятный, в хорошем настроении, в полной готовности действовать, словно он был каким-нибудь супер-героем, регулярно совершающим подвиги.

Правда, мой внешний вид немного удивил Рэма, а возможно даже напугал.

– Хора… Все в порядке?

– Да, – произнесла я, но сама свой голос услышать почему-то не смогла.

Откашлявшись, я попыталась снова:

– Да, – но опять не смогла издать ни звука. Я продолжала попытки что-либо произнести, мои губы резво шевелились, из гортани выходил воздух, но ни единого звука издать так и не удалось.

– Все, Хора, молчи, я понял: ты потеряла голос. Я сейчас же вызову врача, мы выясним, что с тобой случилось, и обязательно вылечим.

Врач прибыл незамедлительно, словно он все это время стоял под домом и только ждал, когда же его позовут. Осмотрев меня, он вынес приговор: острый ларингит. Рэм получил четкие указания, касательно моего лечения, а я лишь услышала, что в ближайших три дня мне категорически запрещено издавать какой-либо звук при помощи моих охваченных простудой голосовых связок. Вот тебе и холодный душ. Почему в фильмах никогда не упоминают о подобных последствиях?