– Девушка, перевернитесь на бочок, пожалуйста… – кто-то осторожно трясет меня за плечо.

Попутчица! Блин! Я совсем забыла, что я храплю как полковая лошадь. Я, конечно, не слышала, как храпят лошади, тем более полковые, но предполагаю, что именно так, как я. Иногда я даже сама от своих звуков просыпаюсь. Блин, как же стыдно! Причмокиваю губами типа я сплю и переворачиваюсь на бок, лицом к стенке. А-а-а, а вдруг звук храпа отразится о стенку и полетит к ней с удвоенной силой? Придется не спать больше, чтобы людям нервы не трепать.

– Паспорта, пожалуйста…

Слышу звук мужского голоса, сливающийся с моим храпом! Понятно, уснула, зараза, и продолжила храпеть. Стыдно вставать, но выбора-то нет. Достаю зеркало и любуюсь.

Доброе утро, Тамарочка! В первый день своего нового года ты выглядишь настолько ярко, что смотреть на тебя невозможно!

Ладно, если сидеть вертикально, то скоро отеки уплывут к ногам, а когда умоюсь да причешусь (хотя после поезда вопрос приличной прически очень спорен), то можно и примириться с собой. Беру полотенце и уползаю в туалет.

«Да…» – это единственное, что я могу сказать своему отражению в большом зеркале. «Да!!! – говорит отражение. – А незачем вчера Вселенную своими слезами омывать было».

Ладно, не впервой, кофейку попью, реснички подкрашу и… больше в зеркало смотреться не буду. Зачем лишний раз огорчаться? Е-мое! Со мной же попутчица! Я ей спать не давала, храпела! Извиняться надо теперь. Да еще знакомиться! Разговоры какие-то вести. Решено: обратно лечу самолетом! Никаких попутчиков!

– Извините, я храпела, спать вам не давала… – Натянутая на губы улыбка делает что-то вроде моего извинения.

– Нет, я не спала, мне просто вас жалко стало. Вы так стонали, как будто вас бьют, и я решилась вас попросить перевернуться на бок.

Блин, а я думала, что добрую сказку смотрю про ложки. А эти гады, видать, били меня. Ладно, проехали.

– Тамара, – перевожу разговор в нейтральное русло.

– Ой, тезка! А я тоже Тамара. Бывает же! Может, кофейку попьем? У меня шоколадка есть.

Моя «Аленка» намекнула, что она тоже готова собой поделиться.

– Давайте.

Свежезаваренный кофе в поезде! Какая роскошь появилась в наше время!

– Можно я вашей «Аленкой» угощусь? Вкус детства вспомнить захотелось!

– Конечно, а я вашу попробую, – улыбаюсь я и отламываю здоровенный кусок какого-то немецкого шоколада. Я в нем не слишком разбираюсь, но попробовать что-нибудь новенькое вообще люблю. Хотя часто такие эксперименты заканчиваются громкими забастовками моего желудка. Надеюсь, он не против нового вкуса шоколада?

– А вы не против, если я вас кое о чем спрошу?

– Да, пожалуйста. – А внутри все сжалось, как в детстве, когда стянул мамину шоколадную конфету, а над губами шоколадные усы остались, а ты об этом не знаешь, но по маминому тону понимаешь, что она все ведает, и наказание неминуемо.

– Сколько вам лет?

Ничего себе вопросик! Я расслабляюсь и говорю:

– Пятьдесят. Вчера исполнилось…

Правда, произношу это без сожаления и надрыва (спасибо, тетя Шура), а даже с каким-то задорным вызовом.

– Вот и сестре моей бы исполнилось пятьдесят. Вы меня простите, что я такой бестактный вопрос задаю. Кстати, с днем рождения прошедшим вас! Это все, что у меня есть с собой. – И протягивает еще одну такую же немецкую шоколадку.

– Спасибо.

Почему-то я утеряла вечно мешающее мне неудобство при приеме подарков, которое вызывало скорее неприятные чувства вместо радости. Шоколадка отодвигает Николаеву ложку и занимает свое торжественное место рядом с банкой варенья. Судя по подаркам, мой новый год жизни будет сладким. Наверное…