– Осторожно, дорогая. Здесь скользко. А то навернешься, как в тот раз.

Тот раз был два дня назад. Алиса приехала на дачу. Стоял ясный солнечный день, такие иногда бывают в этом месяце – прохладно, но сухо и почти нет ветра – «последний поцелуй после жаркого лета», впечатанный в холодную, промозглую сибирскую осень, которая полностью кончается в начале ноября.

Утром дворник смочил из шланга бетонные плиты у входа в скромную трехэтажную дачу Фрязиных, похожую на небольшой средневековый замок. Четыре широкие мраморные ступени еще не высохли, когда Алиса поднималась, и тут откуда-то с газона к ней на грудь бросилась любимица хозяйки – сиамская кошка Динка. Придерживая ее, Алиса споткнулась и упала, неуклюже повалившись на бок, немного придавив Динку. В ответ кошка полоснула острыми когтями по ее кофте, и коротко и зло мяукнув, удрала прочь. Выходивший из дверей Тимофей, спешивший на работу, не мог сдержать здорового смеха – слишком забавной показалась ему эта картинка, учитывая, что Динку он терпеть не мог и попинывал кошку в любом удобном случае, когда жена не видела. Дикая тварь – даже собак не боится, и все время кусается и царапается. Вот и получай хозяйка подарок – выбрасывай новую кофту. Нет, дура, чтобы кошку!

Фрязины начали подниматься по ступеням. В это время им навстречу вылетел из дверей с умильной улыбкой заждавшийся дорогих гостей директор театра Виталий Викентьевич. По такому случаю, он одел свой лучший (из двух) костюм и новенькие кожаные туфли, сыгравшие с ним злую шутку. Не надо было ему так нестись! На мокром камне обувь заскользила и он, шлепнувшись задом, поехал вниз с вытянутыми ногами прямо на супругу Фрязина. Телохранитель слева, увидев опасность столкновения, потянул Алису на себя, так как толкать ее в сторону супруга он не решился. Но Алиса поднималась, крепко держась за Тимофея, поэтому директор, несмотря на запоздалый бросок телохранителя справа, под визг Фрязиной невольно угодил ногой под колено Тимофею. Телохранитель в этот миг упал на директора, как на амбразуру. Фрязин, задрав ноги, рухнул на спину и, съезжая вниз, пару раз стукнулся затылком о ступени.

Савкин поднялся и, понурившись, сел на ступени, не замечая, как промокают штаны. Ему хотелось взвыть. Да что это за вечер сегодня?! Сплошная невезуха! Вот и коленом ударился, блин. Рядом суетились какие-то люди, и пронзительный женский голос с нотой истерики кричал: «Врача! Быстрей врача!».

Телохранители подняли лежавшего без сознания с окровавленной головой Фрязина, и отнесли в джип, положив на заднее сиденье. У машины металась Алиса, попеременно ахая, причитая и матерясь на охранников и на остолбенело застывшего бледного директора театра в мокром запачканном костюме.

«Скорая» подъехала на удивление быстро, к ней подбежали два полицейских, показывая медикам куда-то за угол здания театра. Их отодвинули телохранители Фрязина, что-то коротко объяснив. Быстро врубившись в происходящее, служивые даже суетливо пытались помочь охране Фрязина и санитарам перенести пострадавшего в салон «скорой помощи». Машина рванула с места, включив сирену, за ней умчался «хаммер».

Савкину вспомнился давний друг юности Сашок. Балдежный был пацан, но синяки к нему липли, как мухи на мед. После любой, даже самой небольшой пьянки – Санек обязательно, то с подбитым глазом, то с носом распухшим. Обязательно. И ведь не задирался никогда, миролюбивый, веселый. Отмечали восемнадцатилетие Дмитрия, его предки куда-то в гости отвалили, – гуляй молодежь. Компания вся дружная, давно знакомые мальчишки – девчонки, но вот тут-то уж никто Саню не тронет, стопроцентно Савкин уверен был. Но не уследил. Хотя все на балконе дымили, вышел Санек покурить в подъезд, но и там все из пацанов его знали, нет, его на улицу понесло (и ведь не пьяный, ну немного выпивши), а потом в соседний подъезд зарулил, спрашивается: на хрена? А там незнакомые ребята кучковались, и сразу дали в глаз. Так что зашел Санек после пятиминутного перекура с расцветающим синяком. И тут не уберегся. И длилось такое «везенье» у Сани пока не женился и не уехал с молодой женой к ней на родину, то ли в Анапу, то ли в Геленджик. Рассказывали Дмитрию общие знакомые: в доме жены или ее родителей большой подвал имелся с винными бочками, полными, естественно, так там Саня большую часть года и жил – прохладно и выпивка всегда под рукой. Вечно молодой и вечно пьяный. Зимой только в доме ночевал. За сильную любовь к виноградному вину поколачивала его супруга, урожденная кубанская казачка и, может, без синяков не обходилось? Что это? Сегодня, через много лет дорошинская «удача» к нему прикатила?