– Да нет… с чего ты это взяла? – ответила Мария, отводя взгляд.

– Что-то мне кажется, что Валентина порешить себя хотела, а? Говори давай, иначе, я не смогу вам помочь, – сказала Алевтина.

Мария минуту молчала, потом, зарыдав, бросилась на шею подруги.

– Она сегодня повеситься хотела. Мы с мамой с петли её сняли. Боюсь я за неё, Аля, мОчи нет! Вот с мамой и стало плохо. А теперь… она себя винит в смерти своей бабушки. А вдруг она опять попытается? Я же не переживу, если с ней что случится, – никак не успокаиваясь, говорила Мария.

– Тише, дорогая, тише… всё образуется, верь мне. Я вместе с ней поеду к тётке, определю её там, никто и знать ничего не будет. А потом скажу, что из города малыша привезла, мол, усыновила его там, из родильного дома. Наши деревенские, простой народ, поверят, – поглаживая плечи Марии, говорила Алевтина.

Мария понемногу успокоилась и уже не возражала против идеи Алевтины, которой так захотелось этого ребёнка, что она уже представляла, как рад будет Егор. Мария очень устала и проголодалась, она встала и пошла на кухню, Алевтина шла следом за ней.

– Мама… вчера борщ сварила… будешь? Очень есть хочется, сегодня даже не обедали, – предложила Мария подруге.

– Буду, Вера Константиновна готовила очень вкусно. А сметана есть? – спросила Алевтина, открывая холодильник.

– Есть, ты хлеба нарежь, я Валюшу разбужу, она тоже голодная, – сказала Мария и направилась к двери.

– Оставь девочку, пусть поспит. Проснётся и поест, – сказала Алевтина, нарезая хлеб.

– Ты права, пусть поспит. А мы поедим и в больницу сходим. Светлана Викторовна обещала труповоз дать. Надо за мамой ехать. А по дороге, к Федору зайдём, надо гроб заказать, чего Егора от работы отрывать. А место на кладбище с утра можно выбрать. Вот Егор утром туда и сходит, – говорила Мария, разливая по тарелкам борщ.

Когда женщины уже доедали, зашла Валентина.

– Прости, мамочка, что-то я уснула… – виновато сказала девушка.

– Ничего, дочка, устала ты за день, садись вот, поешь борща, – сказала Мария, вставая из-за стола, чтобы налить дочери суп.

Валентина села за стол и опустив голову, уткнулась в тарелку.

– Бабушка готовила… бабушка… а теперь её нет, – вдруг заплакав, сказала Валентина.

– Валюша, девочка моя, ну что теперь поделать? Такая судьба, видать, у нас, – тоже заплакав, ответила Мария.

– Ладно, девочки, надо в больницу ехать. Время уже, почти пять, – сказала Алевтина, поднимаясь со своего стула.

– Я не смогу… я дома останусь, – сказала Валентина.

Мария с тревогой посмотрела на дочь. Оставлять её дома одну, женщина боялась.

– Не бойся, мамочка, ты иди, я дома приберусь. Просто, боюсь я идти, понимаешь? – сказала Валентина.

– Хорошо, мы постараемся быстрее вернуться. Заправь бабушкину постель новой простыней, наволочку надень на подушку, пододеяльником накроем её. Пока на кровати полежит… ну… пока гроб будет готов, – с трудом выговаривая слова, сказала Мария.

В больницу женщины пошли пешком, это было километра два от дома. По дороге, они зашли к плотнику Федору и заказали гроб. Светлана Викторовна уже подготовила бумаги и договорилась с труповозом. Тело Веры Константиновны завернули в покрывало и двое ребят помогли перенести тело в машину. Туда же сели и Мария с Алевтиной.

Валентина уже прибралась на кухне и в доме, застелила новым постельным бельём кровать Веры Константиновны, как велела Мария, когда увидела в окне подъезжающую к дому машину. Плохая весть быстро распространилась по деревне и у дома уже столпились люди. Они наблюдали, как тело перенесли в дом и положили на кровать. Многие плакали, тихо обсуждая неожиданную смерть старушки. Многие подходили к Марии и выражали соболезнования. С работы, не заходя домой, зашёл Егор.