– Мама! Какой сон? Думаешь, я смогу уснуть? – спрашивала Мария.

– И за что нам такое… – закрывая глаза и пытаясь уснуть, прошептала Вера Константиновна.

Утром, Валентина завтракать не стала, впрочем, не ела и Мария. Вера Константиновна сидела за столом и пила горячий чай.

– Ну что… пошли? И дай Бог, что мы ошибаемся, – сказала Мария.

После того, как врач-акушерка обследовала Валентину и сказала, что та может одеваться, Мария с испугом и отчаяньем посмотрела на женщину не высокого роста, средних лет, с короткой стрижкой, круглым лицом, которая работала в поликлинике при больнице акушером-гинекологом.

– Ну что, Тамара Владимировна? Что скажете? – хриплым от волнения голосом, спросила Мария.

Мария смотрела на Тамару Владимировну не дыша, боясь услышать худшее.

– Что тебе сказать, Мария, такие происшествия бесследно не проходят, понимать должна. Валентина твоя беременна, прости… мне очень жаль. Хотя, как врач, я не имею права так говорить, но ребёнок должен быть желанным и любимым, понимаешь? – с грустью говорила Тамара Владимировна.

У Марии опустились руки, не скрывая эмоций, она заплакала.

– Что же теперь делать, а? Тамара Владимировна? Деревня ведь, людям рты не закроешь. Не все понимают, что моя дочь испытала, что не по её вине это произошло, – сквозь слёзы говорила Мария.

Валентина не плакала, она стояла с каменным лицом и смотрела в окно. Она вдруг вспомнила лица тех, кто в то утро так измывался над ней и подумала, что родившийся ребёнок, наверное, будет похож на одного из них.

– Интересно, который же из них отец? – не к месту подумала девушка.

– Не маленькая, поди, сама понимаешь, что если сделать аборт, твоя дочь может остаться бесплодной. Скажи и я сделаю этот аборт, но я не советую этого делать. Пусть родится, ребёнок то невинный, что же его убивать-то? Не захотите его оставить, в приют можно будет оформить в городе, – сказала Тамара Владимировна.

– Мама, пошли домой, – повернувшись к матери, с каким-то безразличием, вдруг сказала Валентина.

Мария с удивлением посмотрела на дочь, потом перевела взгляд на врача, та только пожала плечами. Мария тяжело поднялась и направилась к двери. Она вспомнила, что Вера Константиновна предлагала попоить Валентину отварами, чтобы вызвать выкидыш.

– До свидания Тамара Владимировна. Спасибо Вам, надеюсь, никто об этом не узнает? – спросила Мария, то ли вопрос задавая, то ли предупреждая женщину.

– Да я то никому не скажу, врачебную тайну умею сохранять, только ведь долго это скрывать не получится. Надумаете, приходите, – ответила Тамара Владимировна.

Мария с дочерью вышли на улицу, тяжело ступая по дороге. Говорить женщина ничего не стала, решила дома поговорить. А Валентине, казалось, было всё равно. Она равнодушно смотрела по сторонам, ей было даже всё равно, что на них с матерью оглядываются и шепчутся люди. Будто бросая вызов, она вдруг стала напевать песню. Мария с изумлением посмотрела на неё.

– Ты чего, Валюша? Рада, что ли? – удивилась Мария.

– А какая разница, рада я или в отчаянии? Внутри меня эта гадость, от нелюдей, а я ничего не могу сделать, – вдруг улыбнувшись, ответила Валентина.

Мария даже испугалась за дочь.

– Только бы руки на себя не наложила… – подумала Мария, прибавляя шаг.

Вера Константиновна с нетерпением ждала дочь и внучку, она возилась во дворе, поливая цветы и очищая от сорняка грядки с овощами. Увидев Марию, которая первая зашла во двор, Вера Константиновна пошла им навстречу.

– Ну что? Что сказала докторша? – нетерпеливо спросила старушка.

– Эх, мама! И не спрашивай, – отчаянно махнув рукой, ответила Мария.