Это был самый яркий и, пожалуй, самый счастливый день в жизни Анастасии. За один день она успела вырваться на волю из тесных рамок строгого воспитания в соответствии с правилами светского этикета. И в этот же день она недозволенным образом наслаждалась собой и жизнью. Она надеялась, что так будет всегда. Но праздник непослушания подходил к концу: ноги болели, ныли и это уже сильно портили настроение. Если бы не они – Настя, безусловно, резвилась всю ночь.

До каюты Анастасия еле добралась, с трудом передвигая занемевшие ноги.

– Кажется, ноги мне завтра не понадобятся. И это очень и очень жаль. Хотелось бы продолжить, пока волны позволяют с собой играть. Кто знает, сколько ещё океан будет терпеть меня посреди себя?


Ближе к ночи Настю опять начали посещать мрачные мысли, ей казалось, что именно в темноте, под звездным небом налетит она на скалу или на большой корабль, не успевший сманеврировать. И шторм должен разыграться непременно этой ночью.

С трудом докричавшись до Пятницы, Настя стала готовиться к неспокойному сну. Неблагодарная псина сегодня почему-то не хотела оберегать хозяйский сон и норовила сбежать из душной каюты на свежий воздух. Пришлось загнать ее насильно, отругать, принять необходимую дозу «успокоительной микстуры» против ночных страхов и притвориться спящей.

Пятница царапался у двери, пыхтел и просился выйти. И Настя, не взирая на «микстуру», начала бояться – опасность где-то рядом, быть может за дверью. Или собачье чутье слышит беду издалека? Может быть за десятки миль отсюда бушует шторм, дыбятся страшные волны, сотрясая воздух и ждут беззащитный кораблик «Анастасия» с девушкой Настей и собакой Пятницей на борту?

Не разгоняет страхи даже двойная порция рома – Настя все также напряжена, испугана и сна нет ни в одном глазу. Она злится и снова открывает бутылку с истинно мужским напитком. Резким, не дамским движением опрокидывает рюмку, морщится, тихонько крякает, опять же, по-мужски, замечает себя в зеркале и не узнает: «Неужели это я пью ром?! Видел бы меня Владимир! О, нет, лучше не надо! Это зрелище не для слабонервных – тетушку и Владимира прошу не впускать!» – от третьей рюмки Настя всё же начала расслабляться, пьяненько хихикать над впечатлительными родственниками и говорить вслух.

– А сами попробовали бы заночевать тут на трезвую голову! Во что бы вы к утру превратились? В дряблый овощ с большими глазами… вот и всё. А я буду лучше ром хлестать, как старый матрос, как пират даже, только бы не слышать этих шу-шу-шу за дверью!

Отсутствующим родственникам Настя могла говорить всё, что угодно – стерпят без возражений. Лично для себя хотелось более детального расследования очередного преступления против канонов светского воспитания. Ночные кошмары, безусловно, послужили толчком к поиску средств самоуспокоения. Но Настя не могла себе объяснить, почему ей, не пившей в жизни ничего крепче шампанского (и то раз пять, не больше) вдруг пришло в голову спасаться от страхов с помощью довольно крепкого спиртного напитка, который уже в первый раз она опрокинула в себя вполне уверенным Женькиным движением.

Скоро успокоился Пятница, лег возле кровати и мирно засопел. Глядя на него, успокоилась и Настя, легла на подушку и тоже засопела. Где-то далеко, возможно, дыбились страшные волны, бушевал океан и ждал беззащитный кораблик, но пьяная девушка и собака спокойно спали и ничего не боялись.

Опять пришло утро. А за ним шел день, такой же безнадежный, как и предыдущий. Ноги у Насти болели так, что «полеты» на носу корабля пришлось отложить. Для рукотворного «дождя» вдруг стало жалко пресной воды, а «дикий остров желаний» стыдливая Настя затопила еще вчера. Весь день делать было нечего: заниматься рукоделием, прихваченным из дома, сейчас казалось в высшей степени глупо. Читать Настя не любила и раньше. Так, больше для важности взяла с собой в дорогу толстый дамский роман, от которого и прежде бросало в сон на пятом слове. А в нынешних, сильно изменившихся, условиях Настю ещё меньше трогали любовные коллизии выдуманных прекрасных дам и их, не менее прекрасных кавалеров. Оставалось два занятия: печально смотреть вдаль и принимать пищу в местах совершенно не приспособленных для этого. В столовую Настя даже не заглядывала, без сожаления расставшись с крахмальной салфеткой, отвыкая от ножа и вилки. Она, вообще, сильно одичала в компании Пятницы, легко перенимая его стиль жизни: есть – где хочется, спать – где хочется. В основном это хотелось на палубе, в тенечке. И лишь страшная ночь гнала Настю в каюту, на человеческое ложе.