Мятое и мокрое платье валялось на полу. Надевать его было противно, не надевать – стыдно. Уже стыдно. Пролетевший на горизонте лебедь-фрегат спугнул мечту, заставил отказаться от эротического острова и всех запретных удовольствий, пообещав за это вернуть Настю к прежней жизни. Пообещал, да обманул. Разочарование от обмана было настолько велико, что Настя не могла больше мечтать и получать удовольствие от себя, от жизни, от свободы. Недавнее открытие (сделанное не без помощи искушенной Женьки) теперь вызывало чувство неловкости и удивления. Морской антураж потерял былую красоту и романтичность, теперь от него веяло угрозой и страшной силой, которая в назначенный час вырвется из черных глубин, ломая и топя красивые корабли, безжалостно напоминая человеку, что он всего лишь гость, не прошенный, ничтожный, слабый и сухопутный.

С недоброй ухмылкой Настя перебирала свой гардероб: от ярких цветов рябило в глазах – хотелось нравиться мужу, вызывать восхищение окружающих, хотелось нравиться в первую очередь себе, меняя наряды по три раза в день. Иначе как отличить празднование медового месяца от всех последующих дней? И кому нужны теперь эти красивые наряды?

– Не пригодились. Лишний груз…

Она рассеянно перебирала нарядные платья, ища что-нибудь более подходящее к случаю. В «тему» нашлось только одно, бледно-бледно зеленое, в нежный цветочек, этакая слабая надежда увидеть когда-нибудь настоящие цветы.

Красивое тело снова спрятано под одежду, затянуто стыдом, задавлено восстановленными плитами всяческих табу. Дикий остров запретных желаний решено затопить – дабы не смущал и не вводил в искушение.

Ненавязчивый лохматый друг вертелся под ногами и продолжал заглядывать в глаза с почти человеческим участием.

– Ты бы хоть говорить научился, одни мы с тобой тут и, похоже, надолго… Если повезет – плавать будем долго… Тогда, скорее всего, я научусь лаять, – невесело пошутила Настя. – А, скорее всего, не повезет. Первый шторм – наш, – ещё печальнее закончила она и пошла в камбуз кормить друга, собеседника и просто хорошего пса.

С кормлением очень скоро было покончено. Друг, сытый и довольный пошел искать тень, где можно было подремать со вкусом. Настя осталась одна и вспомнила, что давно хочет есть. Прихватив с собой печенье, орехи, яблоки и горсть изюма, она тоже отправилась в поисках тени.

Высоко в синем небе плавился желтый диск, пронизывая раскаленными лучами воздух, нагревая океан, обжигая парусник и его пассажиров. Сонная нега царила на покинутом корабле, тишина и покой усыпляли тревогу. Казалось, в этом ласковом голубом раздолье не может случиться никакой беды, здесь будет вечная нега, покой и тишина.

Место в тени быстро нашлось – на корме, возле рулевой рубки. Там уже отдыхал разомлевший Пятница. Настя пристроилась рядом, прямо на палубе, оперлась спиной о тонкую стенку и с удовольствием принялась за еду. Чопорная тетушка из Петербурга была бы трижды шокирована недостойным поведением своей воспитанницы: первый раз – шок от завтрака всухомятку на полу; второй, пожалуй, самый убийственный от постыдных манипуляций с собственным телом; ну, а третий, пусть не такой сокрушительный, как предыдущий, но все равно выбивающий землю из-под ног – у девушки из высшего общества вошло в привычку принимать пищу на полу, как это делают животные. Для чопорной тетушки это было бы страшным потрясением. На ее счастье Настя раскрылась во всей «красе» далеко от ее придирчивых глаз. Пятница, лежащий возле ног Анастасии, тихо посапывал во сне, в животе его жалобно урчала съеденная курочка, политая желудочным соком. Для непородистого пса и бывшего беспризорника нынешняя жизнь казалась сном упоительным, сытым, мягким и пушистым.