Утром, за завтраком, Барбара сообщает, что летит вместе со мной. Уже в самолете она вдруг признается:

– Я всегда думала, что близкие люди – это крепость и опора в любой ситуации. Только, к сожалению, когда тебе улыбнулась удача, зависть не дает им возможность просто порадоваться за тебя. Ты не представляешь, что мне пришлось выслушать за минувшие сутки от тех, кого я считала близкими и надежными друзьями. Стоило тебе выиграть такие деньги, как все стали смотреть на нас волками или как на личный банковский счет.

– Не расстраивайся. Все будет хорошо! Ты лучше скажи, зачем ты летишь в Нью-Йорк?

– Мне никогда не нравился Вашингтон. Я жила в нем только из-за твоего отца. Когда он покинул этот мир, я хотела вернуться обратно, но сестры уговорили меня никуда не уезжать. Только теперь я хочу жить там, где мне всегда было хорошо. Знаешь, в Нью-Йорке у меня осталось много знакомых. Все эти годы я поддерживала с ними связь. Только ты ресторан не покупай. Лучше подари мне маленький книжный магазинчик, где я буду проводить литературные чтения, приглашать авторов и просто общаться с покупателями.

Я, погладив ее по голове, целую в висок:

– Как скажешь, мама…

Вот так, за какие-то пять минут, полностью изменилась моя жизнь. И виной всему стал навязанный мне лотерейный билет. Впрочем, почему навязанный? А если это рука Провидения? Неужели я не заслужил?

Знаете, я  редко выхожу из себя, не склонен к конфликтам, бываю вялым и безразличным к окружающим. Однажды мне кто-то намекнул, что я беден эмоционально и склонен к выполнению только однообразно-привычных действий.

Не знаю, что считают другие, но как по мне – лучше плыть по течению, а не лезть на баррикады, отстаивая свою точку зрения. Надо просто существовать, что, впрочем, и делает большинство на этой планете. И конечно то, что произошло со мной дальше, никак не вписывалось в круг моих интересов.

И если раньше моя жизнь напоминала заунывную мелодию, которую исполняет любительский оркестр, не попадающий ни в одну ноту, то теперь невидимый дирижер, взмахом своей палочки, заставил этот оркестр никчемной жизни играть по нотам…

С тех пор как мы с матерью посетили Нью-Йорк, прошло несколько месяцев. Я предпочел получить деньги сразу и за вычетом приличного процента и налога мне выдали чек почти на сто семьдесят миллионов.

Познакомившись в интернете с агентом по недвижимости, я попросил его подыскать мне что-нибудь в Нью-Йорке. Спустя месяц он прислал великолепное предложение по двухэтажному таунхаусу в Гринвич-Виллидж.

К этому времени мы с матерью, не сказав родственникам, продали дом одной милой паре с детьми, и Барбара, забрав из дома часть вещей, которые ей были дороги, остальные передала в благотворительный фонд для малоимущих. Разумеется, я не стал связываться со своим боссом, хотя он несколько раз звонил мне. Позже до меня дошли слухи, что он развел бурную деятельность по расширению своего бизнеса. Поговорив со специалистами и выяснив, сколько может стоить починка крыши костёла, я послал Мареку чек на несколько тысяч. В конце концов, я не обещал ему подарить деньги на ремонт костела.

Покончив со всеми делами, мы с мамой вылетели в Нью-Йорк. Весь полет Барбара нервничала, так как до последнего сомневалась в выборе района, но увидав из окна такси спокойствие узких улочек; небольшие элегантные скверы и сады; кирпичные многоэтажные и не очень дома; уникальную архитектуру таунхаусов, она успокоилась. Только в этом районе можно было одновременно находиться и в Нью-Йорке, и в небольшом европейском городке. К тому моменту, когда такси остановилось по указанному адресу, Барбара успела влюбиться в Гринвич-Виллидж.