– Ян, дружище! Мне вчера в голову пришла великолепная идея! Почему бы нам с тобой не стать партнерами? Ты парень умный, с головой дружишь. Тебе реально подфартило, и ты стал миллионером. Причем – ого-го! – каким миллионером! Мы сделаем сеть ресторанов. Твои деньги, мой опыт и название! Как ты на это смотришь?

Почесывая одной ногой другую, я говорю:

– Босс, я пока на это никак не смотрю. Деньги мне еще не принадлежат.

– Когда ты займешься этим вопросом?

– Если отпустите, то прямо сейчас.

Сжав пальцы в кулаки, Кшиштоф со всей силы бьет ими по столу:

– Свободен! Как только уладишь все денежные вопросы, мы встретимся и обговорим все детали. Я знал, что ты не упустишь этот шанс.

– А как же цыпленок? – интересуюсь я.

– Брось, мы сегодня же наймем другого.

Я не возражаю. Избавившись от ненавистного мне костюма, я тут же еду домой. Там, вынув из холодильника кусок вчерашнего пирога, я сажусь перед телевизором и, включив его, погружаюсь в жизнь очередного сериала.

Пока я тупо смотрю какой-то канал, Барбара все время вертится рядом: пылесосит, вытирает пыль, разговаривает с кем-то по телефону. Ближе к вечеру она не выдерживает:

– Сынок, ты собираешься получать деньги?

– А что?

– Ян…

И тут я подскакиваю как ужаленный. В два прыжка я оказываюсь около матери и, схватив ее за плечи, начинаю яростно трясти:

– Сколько можно тебя просить, зови меня Гордон или никак не зови!

В какой-то момент она бледнеет и я, остановившись, закрываю свое лицо руками – мне становится очень стыдно. Барбара осторожно гладит меня по плечу и я, уткнувшись в ее шею, всхлипываю:

– Прости меня, мама! Я не хотел. Я сорвался. Я не знаю, что со мной.

– Ничего, сынок. Я все понимаю. Такие деньги… Это стресс. Пойдем, я покормлю тебя грибным супом.

Всхлипнув еще пару раз, я покорно следую за ней на кухню…

Что ни говори, а мама готовит удивительно вкусно. Доедая вторую тарелку супа, я спрашиваю ее:

– Хочешь, я куплю тебе ресторан?

– Зачем? – удивляется она.

– Будешь в нем принимать своих друзей, знакомиться с новыми людьми…

Мама садится напротив меня и, подперев кулачком щеку, спрашивает:

– А чем будешь заниматься ты?

– Отправлюсь путешествовать, – отодвигая пустую тарелку, отвечаю я. – Или ты против?

Мама вздыхает:

– Нет, не против.

Потянувшись, я говорю:

– Вот и хорошо. Завтра полечу в Нью-Йорк, а когда вернусь, мы займемся твоим рестораном.

– В Нью-Йорк? Зачем тебе в Нью-Йорк?

– Там находится офис лотереи.

– Сынок, а можно…

Она не успевает договорить – раздается телефонный звонок.

Вынув из передника телефонную трубку, она подносит ее к уху:

– Алло… Ах, Марек, как я рада тебя слышать. Яна?.. Конечно, можно.

Барбара протягивает мне трубку, и я слышу в ней голос нашего праведника:

– Здравствуй, Ян. У меня к тебе большая просьба. Не мог бы ты пожертвовать нашему собору небольшую сумму на реконструкцию и восстановление крыши? Я был бы тебе крайне признателен. А еще лучше, если бы ты пожертвовал и на ремонт самого костёла.

– О какой сумме идет речь?

– Думаю, миллионов пять будет достаточно.

Каков святоша! Значит, теперь я – не слуга дьявола, и деньги эти, видать, сразу приобрели статус святости.

Правда, вслух я произношу:

– Конечно, я помогу починить крышу.

Передав трубку маме и подмигнув ей, я ухожу в свою комнату.

В последующие четыре часа телефон не умолкает. Создается впечатление, что о моем выигрыше узнала не только польская диаспора, но и вся Польша. Я осознанно не подхожу к телефону, и на все звонки приходится отвечать Барбаре. А на другом конце трубки просят, требуют, умоляют: подарить, одолжить или ссудить деньгами. Но всех переплюнула некая Рыся из Варшавы. Дозвонившись, она заявляет, что мы должны ей и ее сыну Войцеку – ни много ни мало – сто миллионов долларов. Видите ли, мой дед, до того как удрать в Америку, встречался с ее матерью и, якобы, она является его дочерью. На вопрос Барбары: «Причем здесь лотерея?», та нагло заявляет, что если бы тогда дед забрал с собой ее мать, то в лотерею обязательно выиграл бы ее Войцек. После этого звонка мать отключает телефон…