– А пилюльки волшебные еще остались? – в «кабинет» вошел дедок, на этот раз без бороды.

– Конечно, но сначала расскажите, на что жалуетесь. – Указала на стул. – Присаживайтесь.

– Неее, это не мне.

– Бабка захворала?

– Неее, у меня вот, – он вышел в сени и почти силой втолкнул в кабинет девицу.

   Довольно сильно беременную. Смущаясь, она опустила глазки в пол и прикрыла живот руками. Ну, это она зря, восьмимесячное пузико скрыть довольно затруднительно.

– Дедушка, вы подождите пока у крылечка, хорошо? – встала и подошла к девушке. – А я внучку ваш осмотрю.

– Внучку! – он рассмеялся. – Ох, умора!

   Правнучка, что ли? Я нахмурилась.

– Неее, милая, это полюбовница моя! – он горделиво выпятил впалую грудь.

   Вот ведь старый черт! Одной ногой известно где, а туда же, по молодкам шастать! А что она в нем нашла, непонятно. Ну, в любом случае, не мне судить пациентов за выбор половых партнеров. Мое дело – лечить. Вот этим и займусь.

– Рада за вас, дедушка, но все равно подождите на улочке, пожалуйста.

– Как скажешь, деточка. Я же понимаю, это бабское дело. – Он посмотрел на девицу. – Танюша, розочка моя, если что, я рядом совсем, хорошо?

   Герой-любовник аккуратно закрыл дверь с той стороны, как говорится.

– Садитесь, – я указала девушке на стул.

– С радостью, с утра на ногах.

– Покажите-ка их, кстати.

   Нет, ни отеков, ни вен выступающих. Да и вид у пациентки цветущий, счастливый, лишь слегка смущенный.

– Вам, наверное, интересно, почему я с ним, того? – Танюша вскинула на меня дивные глаза глубокого синего цвета.

– Это не мое дело.

– Я замужем трижды была, представляете? И ни разу не беременела. Как проклял кто. А как только с другой мой бывший сходился, так та беременела, словно мне назло! Уж слез сколько пролила, никому не ведомо.

– Сочувствую вам.

– А ребеночка уж очень хотелось! – она вздохнула. – Сначала, когда девки посоветовали к Митричу обратиться, отмахивалась. Старый он, противный. А как четвертый жених бросил, решилась.

– И что он, Митрич, лечил вас?

– Ну, как лечил, – девушка смущенно улыбнулась. – Он… Знаете, я себя с ним впервые женщиной почувствовала. Во всех смыслах, понимаете?

– Понимаю, – кивнула, вспомнив горячие объятия Демьяна.

– Вот, тогда я не старика в нем увидела, а мужчину. Он заботливый, добрый, все для меня готов сделать. И как-то само получилось, вот, скоро уж рожать. – Погладила живот. – Это Митрич настоял, к вам привез, за чудодейственными пилюльками.

– Ясно.

– Витамины простые, небось, да? – спросила, понизив голос.

   Я кивнула, улыбнувшись, и попросила:

– Только никому мой секрет не раскрывайте, Танюша.

– Да что вы, не буду. Если Митричу моему так спокойней, буду их пить.

– Но осмотреть вас я все-таки должна.

– Конечно.

   Осмотр показал одно – все в идеальном порядке. Ведьминское око подтвердило. Я отдала девушке витамины и готова уже была отпустить, но вспомнила о Варе.

– Предшественницу мою знали, наверное, Танюша? – спросила будто невзначай, помогая ей встать со смотрового стола, роль которого играла широкая лавка.

– Варьку-то? – девушка фыркнула, поправляя платье. – Увы, да. Она мне пальцем у виска крутила, когда я с Митричем ну, того. А сама сколько ни лечила, ничего сделать не смогла.

   Потому что лечила тело, а прозорливый Митрич – душу. Я понимающе кивнула. Он в девушке женщину разбудил, и его роза расцвела. А потом и плодоносить начала, если такая аналогия уместна.

– А если вам, Маруся, интересно, кто ее того, – Танюша понизила голос, – так я вам скажу. Только по секрету.

– Конечно.

– Галкина старшая дочь ее того, Аринка.