– Ген, передай шубу…

– Я тебе уже блинчики передал!

– Где? Нет тут никаких блинчиков.

А бабка-яга эта ест, а кости в Генкину тарелочку кладёт. Уж полно костей.

Дедок клык на неё наставил, зрачком завертел:

– Секлета, смотри, кому кости бросаешь!

Та губами презрительно чмокнула, ещё больше их поджала:

– А ничё. Музыканты всё съедят.

– ?

– ?!

– !

Сытые, мы повеселели. Жених с невестой тоже подобрели – им подарков столько привалило! Жених сиротой оказался, но при хорошем дяде. А тот – инспектор рыбхоза в рыбацком селе… Новый дом подарил новобрачным, а в нагрузку – «ауди».

Вроде наладилось… Играем гопак.

Народ пляшет.

Мы забываем всё плохое.

Тут, откуда ни возьмись, девица в нашу халабуду – шасть!

– Спрячьте!

Мы, не отрываясь от дела, киваем:

– Туда, под чехлы лезь!

Той и не стало. Лежит там, плоская и тихая как мышь. Подбегают один за другим трое здоровенных мужиков, запыхавшись:

– Где… хыхы….

– Девка… хххы

– Тута пробегала… гыы… ыг-гы… ыг-гыы, – У этого в руках вилы.

– Туда! – махнули мы головами в сторону кладбища, – и… раз-два-три!: «Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пидвэла!».

Когда гости разошлись, чехлы зашевелились, из норки выглянуло пол-лица:

– Ребят, заберите меня с собой.

– Так мы аж из…

– Неважно. Я с вами. Хоть куда!

– Иди, в ту машину ныряй!

Инструменты погрузили в «ЗИЛ», отправили. Хозяин нам молча деньги сунул, ни спасибо, ни доброго слова, ни до свидания.

Возвращаемся домой. Глухая ночь. Едем вдоль лимана. Справа – камыши, слева – чёрный лес. Вася тормозит.

– Ну, подруга, чем расплачиваться будешь?

– Так у меня ничего… даже сумочки…

– Тогда натурой.

– Ребят… – нытьё, хлюпанье носом.

– Раздевайся, давай!

– … Ы-х-ыыы…

– Чем же ты, дура, думала, когда ночью в машину к четырём здоровым мужикам садилась?!

– …ы-х-ыыы…

– Мозгов, что ли, нет совсем?

– …ы-х-хыыы

– Да она, видать, вообще стрёмная по жизни!

– …ы-хххыыыы!

– Так вот, запомни, чтобы это тебе уроком было! Поехали. Не реви. Нормальные мы. Видно, ремня тебе дать некому!