– Что со мной?

– Ничего страшного, но тебя жестоко потрепал твой соперник. Хороший удушающий приём! В результате – полное истощение всех твоих энергоцентров. Несколько повреждений базовой квазиструктуры, а в одном месте пробой эфирной и астральной оболочки, хорошо, что навылет.

– Это лечится?

– Конечно! Турнирные травмы являются основной специализацией нашего лазарета. Энергетические и физиологические повреждения мы поправим быстро. Но это ещё не весь диагноз. Самое страшное произошло с тобой на психологическом уровне – разрыв гиперпозитивных связей с гармонией вселенной.

– Что это?

– Ментальная травма, посттурнирный синдром, вызванный острым диссонансом – желанием во что бы то ни стало добиться успеха на фоне полной потери веры в себя. Плюс острое воспаление жалости к себе. Проиграть в шаге от победы! Но ты молодец – бился до конца! К слову, я ставил на тебя в этом финале… Но, увы! Не повезло!

Я молчал, переваривая полученную информацию, осмысливая своё состояние.

– Да, доктор, что такое есть. Ловлю себя на том, что мне очень хочется встать и крушить, крушить, крушить всё и всех вокруг.

– Поэтому нам и придётся оставить тебя в изоляторе и поместить в БАМ.

– Куда???

– В БАМ – Белковый Автономный Модуль. Вот, смотри!

Он кинул в моё сознание картинку-образ – туловище с округлым выступом и четырьмя конечностями, видимо манипуляторами для совершения действий с материей.

– Лорд мой! Это модуль?! Какой ужас!

– Поверь, это вынужденная мера! В целях твоей безопасности и безопасности окружающих БАМ до минимума ограничит твои энергетические способности и чувствительность твоих рецепторов.

– Но как в нём жить и творить, мне, который ещё вчера зажигал квазары, гонялся с сачком за тахионами и выпрямлял спирали времени!

– Вот поэтому, чтобы не вызвать перегрузки нервной системы пациента, в каждый модуль встроен предохранительный блокиратор памяти. Кстати, это даёт интересный побочный эффект! Забавно смотреть, как многие больные привыкают к существованию в своём БАМе, а в некоторых запущенных случаях даже начинают отождествлять себя с ним. Но мы это исправляем новой интенсивной программой пребывания в следующем модуле. Ещё вопросы есть? Или можно отправлять тебя на планету-изолятор?

– Подожди, Пётр! То есть я буду пребывать в скуке одиночного заточения?

– О нет! Скучно и одиноко тебе не будет. Там на излечении всегда множество таких же, как ты, – травмированных. Сам знаешь, турнирные игры проводятся постоянно. Вот, смотри!

Он снова кинул в моё сознание картинку-образ – небольшую голубую планету, расположенную в трёхмерном пространстве, на третьей орбите от местного светила.

– Да… Выглядит удручающе… И как это надолго?

Я совсем поник духом от всего увиденного и услышанного.

– Ну… – протянул Пётр, размышляя. – Тут больше зависит от желания пациента выздороветь. Кому-то хватает одного пребывания в автономном модуле, кому-то потребуется пара сотен. Всё зависит от личности. Некоторым пациентам просто нравиться болеть и лелеять жалость к себе. Но не беспокойся! Мы постоянно контролируем процесс восстановления способностей. Наши Мойры3 разрабатывают строго индивидуальный курс лечения на каждое пребывание в изоляторе и в случае чего оперативно его корректируют. Строгое следование их программе, как правило, обеспечивает быстрый успех выздоровления.

– Мойры? – я услышал ещё один незнакомый термин.

– Ну да! Так мы называем сотрудниц МоИРа – отдела Моделирования Индивидуальной Реабилитации. Они работают группами по трое. Одна проводит диагностику, другая составляет программу лечения, а третья следит за ходом её выполнения и в необходимый момент прерывает. Тогда ты снова попадаешь сюда, в приёмное отделение, и всё повторяется снова до полного твоего выздоровления. Кстати, над восстановлением способностей можно работать и в индивидуальном порядке – в изоляторе на этот счёт имеется множество материалов, а некоторые из пациентов даже пытаются создать собственные системы.