– Соображаешь в математике?

– В школе хорошо занимался по ней.

У нас классная руководительница, Мария Григорьевна Самарина, была как раз по математике. Сильная учительница, мощную подготовку давала.

– Ну пойдём, позанимаемся вместе?

Позанимались, часов до двух или до трёх ночи сидели. Я ему объяснил, что успел. Потом на экзамен вместе пошли, он попросил за ним идти. Я билет взял, сел готовиться. Шестеро экзаменуемых было в аудитории. Я сначала Витьке ответ написал. Втихушку, конечно. Слева Амплюха сидит, Колька, справа Жуков Валерка, оба с Томска, тоже армейцы. Просят: «Боря, напиши» да «Боря, напиши». Я им тоже написал. И тут преподавательница Жукова вызывает, а он шепчет: «Я даже прочитать ещё не успел». Ну я руку поднял:

– А можно я пойду? – а у меня чистый лист был, себе не успел ещё написать. Ну и ничего, без подготовки, с листа ответил. Всё-таки любимая математика. Выхожу – пять баллов. За мной Балабуркин выходит – пять баллов. Потом Амплюха с Жуковым выходят, у тех по четвёрке. Я спрашиваю:

– За что четыре-то хоть?

– Да на дополнительных срезались.

Ну а потом сочинение ещё было. На выбор Горький, Грибоедов или свободная тема. Я по «Матери» Горького написал. А те, кто после армии, все на свободную тему о любви к Родине писали.

У армейцев проходной балл 6 был, у тех, кто после школы, – 8 баллов. А у тех, кто из Средней Азии приехал, – вообще отдельный конкурс. Но только у представителей национальных меньшинств. Русские, украинцы – те в общем конкурсе участвовали, даже если приехали из союзных республик. Сашка Варнавский – сын замначальника управления Туркмении, Сашка Линецкий – тоже сын замначальника управления из Узбекистана, они в общем конкурсе участвовали.

А вот узбеки, таджики, киргизы, туркмены, казахи – у тех свой конкурс был. И вместо сочинения диктант. Они во время поступления в отдельной казарме жили, и преподаватели их звали Дикая Дивизия.

Преподавателям у Дикой Дивизии весело было экзамены принимать. Некоторые приехали поступать, а только материться по-русски умели. А один узбек приехал с золотой медалью. В средние технические училища же без экзаменов тогда брали с медалью. Вот его без экзаменов приняли, а в первую же сессию зимой отчислили. За неуспеваемость. Медалиста.

Но в основном те, кто поступили, отличные ребята были. Нас после поступления всех перемешали, и никто уже не смотрел, кто там какой национальности. У меня в отделении два узбека было (Азимов Толиб, мы его Толей звали, и Вахиджан Нурбаев, его – Васей), у Витьки Романова в третьем – казах и туркмен учились, а в первом отделении таджик был, Нурулла.

Но я ещё довольно просто в профессию пришёл. А вот мой лучший друг, Виктор Собкин, интересно. Он работал подручным сталевара на мартене, со сталелитейного завода его забрали в армию. Отслужил два года в десанте, в разведроте, тридцать прыжков с парашютом у него. Потом из армии вернулся в мартен, да встретил товарища. А товарища в армию не взяли из-за того, что тот когда-то сотрясение мозга получил, отправили на перекомиссию. В общем, в армию не взяли, а в пожарное училище он поступил. И вот встретились они, Виктор после армии, а тот после второго курса. Идёт в курсантской форме: китель зелёный, галифе синие, сапоги хромовые… Витька посмотрел и решил, что тоже так хочет. Только у нас, когда учились, уже другая форма была – китель, брюки навыпуск и ботинки. Но это не так важно.

Устроился Витя в Магнитогорске в пожарную часть рядовым бойцом, отработал год, и подошло время документы подавать. Он к начальнику отдела кадров: «Направьте меня, я учиться хочу», тот отказал: «Выполнена уже разнарядка». Он к начальнику отряда: «Товарищ подполковник, поступать хочу». А до этого соревнования были по многоборью среди бойцов, и он там почти все призы взял: и сотню, и высоту, и длину. Начальник отряда вызвал начальника отдела кадров, тот опять запел, что всё выполнено, а подполковник ему: «А кто нас поругает, если мы ещё одного кандидата направим? Собкина оформляй».