Ай да Орсег, ну конечно, кому ещё так же болезненно интересна судьба Аяи и её местонахождение. Арик собрался возразить, Мировасор тоже, но всех опередила Вералга, поднявшись с высокого стула, страшно неудобного, но зато возвышавшего её над всеми нами.

– Давайте отложим обсуждение Аяи, которую никто не видел уже тысячу лет, и почему-то некоторые до сих пор никак не могут позабыть, хотя она, по-моему, именно этого и добивается своим исчезновением, – сказала она, сверкнув на нас холодными тёмно-серыми глазами. – Отложим до её возвращения и обсуждение этого и решение. Что решать, пока человека нет рядом? У нас есть кое-что более насущное.

– Насущное? – спросил Арик, нахмурившись и, очевидно, сердясь, что она отобрала у него право слова.

– Именно. Мы с Виколом нашли нового предвечного. Юношу, которому менее чем через полгода исполнится осьмнадцать. Так что да, это дело куда более насущное, чем то, которое ты нам предлагаешь обсуждать, Ар.

– Ошибаешься, Вералга, – отозвался я, наконец, мне дадут сказать хоть слово в собственном доме. – Если найден новый предвечный, следует обратить его, но обратить нового мы можем, только собравшись вместе. Ведь новичку должно самому выбрать, того, кто обратит его.

– Ничего страшного, выберет из имеющихся, – вставила Арит.

Как жаль, что мы сами приняли решение не напоминать неполноценным предвечным об их месте, иначе сейчас Арит получила бы сразу целый ушат оскорблений. Мы с Ариком встретились взглядами на мгновение, но вслух высказался снова Орсег:

– Нет, не выберет, – сказал он. – Закон есть закон и он непреложен. Иначе в нём нет смысла. Так что возвращение Аяи, а после обращение нового члена братства. Или это женщина?

– Какая разница? Не женщина, мужчина.

– Ну и хорошо, от женщин одни неприятности… – пробормотал Мировасор.

– Значит, определились, – сказал Орсег, поднимаясь. – Я удаляюсь в свои пределы. Готов явиться в любой момент, зовите.

Боги, неужели, остальные останутся здесь с нами, нам тогда придётся по двое, а то и трое тут в горницах селиться. Нет, так не пойдёт…

К счастью, остальные тоже не жаждали оставаться с нами под одной крышей, остальные переплыли на берег, и только Арик остался на острове, но, оказалось, уже поселился в небольшом домике несколькими кварталами выше по улице.

– Вералга, ты должна познакомить нас с вашим неофитом, – сказал я, когда Вералга явилась навестить меня, своего любимого внука.

– Он не наш с Виколом, он наш, нас всех, – сказала Вералга.

– Почему вы не обратили его сами? И не говори, что вы не могли ослушаться закона предвечных, что придумал Арик.

Вералга посмотрела на меня и покачала головой:

– Я не люблю нарушать законы, потому что хоть его и придумал Арик, но приняли мы все, значит это закон. Но дело не только в этом.

Вералга села и снова на то кресло, слишком высокое и неудобное, чтобы кому-то хотелось в нём сидеть. Мы были с ней всё в том же зале, что и тогда, все вместе, но теперь был полдень, вскоре нас ждал обед, впрочем, здешняя еда не слишком радовала, так что грядущая трапеза не очень-то вдохновляла меня. И всё же, какое-то разнообразие, кроме подломанных рук и вывихнутых плеч в эти льдистые дни. На улицу выходить не хотелось, там было холодно, и ветер влетал в щели в рамах, забранных странными стёклами, похожими на бутылочные донышки. Впрочем, для этого города и это было много, здесь большинство окон просто закрывалось заслонками, без каких-либо стёкол. Поэтому мы одеты тепло, мех на плечах, мех в подбое плащей и камзолов, отделке платьев.

Вералга взглянула на меня, улыбнулась слегка: