Меня болтало на коне, мягко говоря, как былинку на ветру: он нёсся со скоростью японской электрички, забрызгивая окрестности желчной слюной. Естественно, что скоро мы нагнали и перегнали ускакавших противников. Четыреста девяносто три, четыреста девяносто четыре, четыреста девяносто пять… – считал на ходу Байчибар, успевая оборачиваться и показывать остающимся сзади всадникам длиннющий язык.

Осталось четыре коня, подвел итог он! Три коня хана и наш любимый Коккальдаш! Байчибал наддал газу… впереди показался гнедой ханский скакун.

– Этот гнедой, – прокричал мне Чибар, – всем хорош, но если прикрикнешь на него, остановится, и с места его не сдвинешь, сейчас я поравняюсь с ним, спроси у наездника насывея.

– Кого?

– Насывея, табаку!

Байчибар ещё поднажал и мы поравнялись со всадником.

– Эй, командир, огоньку не найдётся? – я сделал жест, как будто прикуриваю.

– Дурак, осадил меня Байчибар, – у нас табак жуют.

– Миль пардон, – извинился я, – насывеем не угостишь, братишка?

Тот полез в карман, достал оттуда грязно-бурую плитку и протянул мне. Мы чуть придержали коней и я взял табак. А теперь прикрикни на меня как следует, – шепнул Чибар.

– Гей, волчья сыть, шевели ногами!!! – гаркнул я, и хлестнул своего коня. Байчибар рванул вперед, а ханский скакун застыл как вкопанный. Наездник взвыл, кляня нас за хитрость, но нас уже и след простыл. Байчибар оставался полным сил и задора и даже ещё не запыхался. Вскоре мы нагнали ещё одного ханского скакуна: стройный длинноногий жеребец на удивление резво бежал.

– И этого ханского коня я знаю, – пригляделся Байчибар, – это белокопытный жеребец, копыта у него мягкие, по земле бежит хорошо, а вот по камню не может. Мы догнали соперников и Байчибар начал теснить ханского коня на каменистую поверхность. Спустя несколько часов сумасшедшей гонки, белокопытный скакун начал спотыкаться, а выносливому Чибару всё было нипочём. И этот ханский холеный конь остался позади. Теперь нужно только обогнать Коккальдаша.

Вот и он впереди, на замыленном коне.

– Коня Коккальдаша зовут Кокдонан, – сообщил Чибар.

– А мне какая разница, как его зовут?!!!

– Разница есть, – возразил конь, – это мой троюродный братец, большая вредина, и к тому же он моложе меня, трудно мне будет с ним справиться. Придётся тебе что-нибудь придумать.

– Ладно, лошадка, что-нибудь придумаю, подбирайся ближе.

Байчибар закусил удила и рванул вперед, догнать Кокданана он догнал, но вот перегнать его никак не удавалось.

– Эй, Алпамыш, – крикнул мне Коккальдаш, – сдавайся! Две бараньи головы в одном котле не сваришь! Барчин-ай будет моей!

– Я бы рад уступить, – крикнул я ему в ответ, – но конь словно шайтан с цепи сорвался. Разве я по доброй воле так бы скакал? Коккальдаш оценивающее взглянул на то, как я болтаюсь в седле, и хмыкнул.

– Попробую сейчас его остановить, – продолжал я, привставая в седле и натягивая поводья. Коккальдаш с интересом наблюдал за моими манипуляциями. Я набрал воздуху в грудь и гаркнул что было сил: «Лети стрелой, Байчибар. Покажи хвост этому лошадиному ублюдку!!!»

Конь скакнул вперед, Коккальдаш, зазевавшись, отстал и потерял важное преимущество. Почувствовав себя впереди, Байчибар собрал последние силы и поскакал ещё быстрее. Вот и людские ряды встречающих, все галдят, толкаются, хотят разглядеть, кто же из скакунов придёт первым.

Приветственный рёв толпы оглушил на с Байчибаром, конь, не останавливаясь, пробежал ещё семь кругов вокруг ближайшей юрты и упал, тяжело дыша. К нам подбежал народ, меня усадили на ковер, высоко подняли и внесли в бархатный шатер, где планировался пир. Про смертельно уставшего Байчибара тоже не забыли, его поводили некоторое время медленным шагом, чтобы он остыл, вытерли от пыли, расчесали гриву и отвели в отдельную вип-конюшню.