– Да, сам я не местный… э, вы тут девчонку случайно не видели, такую полненькую, с родинкой над губой, Барчин-ай её звать?

– Пс, – раздалось у меня за спиной, – так ты ничего не узнаешь, повторяй за мной: Я бек-батыр Алпамыш, грозный пахлаван, мой гнев, как северный буран, орёл могучий, я был глава народу своему и золотой джигой я украшал чалму.

Я старательно повторил, прибавив от себя, что взглядом высушиваю океан и смешиваю с прахом кровь врагов…

– Масштабно, – одобрительно хмыкнул Байчибар, – для репутации важен размах, а не итог. Теперь в том же духе расспроси у них про гуль-Барчин, только прямо про неё не спрашивай, говори иносказаниями.

– Э… замялся я, – и ещё у меня есть один вопрос…, – конь весьма чувствительно кусил меня за зад..

– Иии змею ужалит смертная тоска! – вдохновенно взвыл я, – сокол я, что ищет утицу свою, где верблюдица, что страсть мою зажгла, я самец, ищу верблюдицу свою, разъярен желаньем, грозно я реву, о луку седла я головою бьюсь, никого на свете не боюсь. Если встречу я вражину на пути, лучше враг ко мне не подходи, легким камушком швырну под облака, будет порознь ног, жопь и голова!

Пастухи испуганно зашептались:

– Есть упущенная тобою утица, – потупившись, признался, наконец, один из них. Девяносто коршунов её сторожат день и ночь. Не одолеть таких коршунов даже такому грозному батыру, зря ты приехал сюда, найдешь ты вместо верблюдицы свою погибель.

– Как ни высока гора, не отступай: пойдешь, перейдёшь, – вспомнил я к слову какую-то древнюю поговорку.

– Ну что ж, – развели руками чабаны, – будь тогда сегодня нашим гостем, грейся возле нашего костра, откушай нашей шурпы.

Чабаны заботливо постелили мне свою одежду, бережно распрягли и пустили пастись Байчибара. Под открытым звездным небом, у огня, под мелодичные песни шаиров удивительно хорошо лежалось. Есть всё-таки в моём положении и приятные моменты подумал я и меня тотчас же одолел крепкий сон. И опять мне приснилась юрта прекрасной Барчин-ай.

– Возлюбленный мой джигит, – нежно шептала девушка, – из таких далёких краёв ты примчался, чтобы освободить меня! Ты самой судьбой преподнесён мне в дар, мой хан! Не томи меня, сломи свою робость, подойди и обними меня покрепче!

Глаза Гуль-Барчин манили своей глубиной, от её лукавой улыбки я готов был расцвести словно майская роза..

– Ты сводишь меня с ума, Барчин-ай, – ответил я, подойдя ближе, обнимая девушку и проводя ладонью по её распущенным, черным как смола волнистым волосам. Я пьянею без вина, я сгораю, как тонкая свеча, когда смотрю в твои тёмные волшебные глаза, я смотрю на тебя так, как будто вижу впервые. Я приду к тебе, выручу тебя из плена…

Сладко потянувшись, я поспешил открыть глаза, – уж не вернулся ли я домой? – возвращаться мне вроде пока и не хотелось… Нет, эта знакомая лошадиная морда явно не из Питера..Байчибар расселся на лужайке, держа в одном копыте блокнотик, а в другом авторучку и старательно что-то туда записывал.

– Я ещё и крестиком вышивать умею, – фыркнул он, заметив мой вопросительный взгляд. – Итак, пока вы спали и видели сладкие сны, я успел побывать на разведке в стане нашего врага, а именно в пещерах, где обитают девяносто батыров. Все они состоят на службе у калмыцкого Тайча-хана и все хотят взять в жены пленную. Но Барчин-ай не лыком шита: объявлено о начале грандиозного состязания. В программе: а) скачки б) стрельба из лука в теньгу за тысячу шагов в) борьба со всеми батырами на майдане. Победитель получает девицу. Конь убрал блокнот.

– Скачки назначены на сегодня, на восемь утра, судя по моему хронометру, без пяти минут восемь, чистите зубы и поскакали!