– В целом, ясно, – остановил я махрама, – информация исчерпывающая, ты забыл, правда, упомянуть, что я верблюда пополам разрубаю.

– Я не забыл! – взвился на своем ишаке Фазыл, – я не успел!

– Ладно, прощаю, – успокоил его я, – сегодня пополам разрубать не стану. Лучше напомни, куда мы едем?

Вдохновленный Фазыл опять забряцал и начал растекаться мыслью по древу:

– Ещё при рождении сговорили Хаким-беку невесту, дочь его дяди, несравненную Барчин-ай. Гуль-Барчин словно юная сайга, зубы у ней – жемчуга, лик подобен луне, полумесяцем серьги, стан стройней кипариса…. Расцвела она словно роза в своем кишлаке, но прознала про нее старуха Сурхаиль, послала за девицей семь своих сыновей-батыров и похитили они нашу пери, увезли в чужие степи…

– Что, говоришь, хороша, невеста, – замечтался я.

– О да! – Привстал на стременах Фазыл, – плечи у неё пятнадцать четвертей каждое. Насилу одолели её похитители. Схватила она старшего батыра одной рукой за ворот, другой за кушак, опрокинула навзничь на землю, колено на грудь поставила, у батыра кровь изо рта хлынула, задавила ай-Барчин богатыря.

– Охренеть, – помрачнел я, – а может богатыри хилые были?

– У ведьмы старухи семь сыновей, каждый носит девяностобатманный железный панцирь, вместо кушака повязывает поводья четырнадцати коней и в день съедает девяносто баранов – продекламировал Фазыл, вонзая нож в моё сердце.

– Батыров тех зовут, – продолжал зараза Фазыл, – Караджан, Кокальдаш, Кошкулак, Кокаман, Байкашка, Тойкашка и младший Коккашка.

– Коккашка?!?!… – я так и загнулся от хохота…

– Коккашка, – невозмутимо повторил махрам, – что значит «звездочка голубого цвета на лбу у лошади».

– Ещё раз охренеть, – подумал я.

– Эй, дружище Фазыл, стемнело уже, и кушать охота, – обратился я к Фазылу спустя часа четыре. – Может, отель какой неподалёку есть?

– Никакой Адели нет, – горестно покачал головой слуга, – есть старый мазар.

– Кто? – переспросил я.

– Мазар старый, курган на кладбище, – пояснил Фазыл, там и переночуем.

– Чудненько, – кисло улыбнулся я, – интерьер винтажный и компания подходящая.

Вскоре мы подъехали к старому заброшенному кладбищу. Спрашивать Фазыла откуда кладбище посередине голой степи не хотелось, в ответ я бы услышал очередную заунывную легенду.

Посередине кладбища одиноко торчал мазар: нечто, похожее на каменный склеп. Я подъехал поближе, кое-как слез с коняги, просунул голову в дверной проем:

– Эй, хозяин, есть кто дома? Местечко найдётся?

– Для тебя места нет, – ответил мне скрипучий голос из глубины, есть только место для твоего коня.

– Нет, так дело не пойдёт, а мне что на улице торчать! – Я обошел мазар кругом и заглянул с другой стороны:

– Место есть?

– Здесь есть место для вас и коня с ишаком, – с готовностью ответили мне.

«Избушка-избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом», – подумал я, и подтолкнул незадачливого жеребчика вперед. Потом зашел сам и кликнул Фазыла, с интересом наблюдавшего за мной на безопасном расстоянии. Я лично ничуть не боялся, потому что, признаться, слабо верил в происходящее… И, вообще, удивить меня, после всего увиденного за день, было очень сложно…

Никаких зомби в мазаре не оказалось, я с наслаждением стянул с головы булатный шишак и прислонил к стене пику. Подоспевший Фазыл расстелил для меня на полу некое подобие спартанского ложа, но мне так хотелось спать, что я заснул сразу же, как только лег, лелея тайную надежду, что проснусь у себя дома.

И приснился мне замечательный сон….

Моя нареченная невеста Барчин-ай протягивала мне чашу вина, обворожительно улыбаясь:

– Алпамыш-джаным, мой яр, знаю, круглый год ты опьянён страстью, так утоли свою жажду, девушки-служанки ушли, мы в юрте одни, склони голову ко мне а грудь…