– То, что от него осталось, выставили на всеобщее обозрение: чтоб знали и помнили, как царь-батюшка с бунтовщиками управляется. А вот дух его неуспокоенный так и бродит с тех пор. Места себе не находит. Здесь он бродит! – Тимофеич разошелся, а Даше становилось еще больше не по себе от его рассказов. Легенда легендой, но соприкасаться с нею так близко в планы не входило.

– То, что бродит, понятно: он не был погребен по-христиански и не может найти успокоения, – снова подтвердил Антон.

– Триста пятьдесят лет почти? – успела посчитать Даша.

– Ну для духов это немного, наверное.

– Но почему именно здесь? – вопросы у Даши возникали один за другим.

– Двойной интерес у него к этим местам: во-первых, сокровища. Тут все понятно. Во-вторых, женщина! Про княжну помните? И за бо-о-о-орт ее броса-а-а-ает… – запел Тимофеич, размахнулся и… указал пальцем за окно: Вот тут он ее и бросил!

– Ну доподлинно это неизвестно. Про точное место, да и вообще про судьбу княжны, история умалчивает. Но тому, что она действительно была, вроде есть подтверждения, – добавил Антон. Эти двое словно сговорились и подпевали друг другу. Антохина историческая справка не отвергала, а, наоборот, подтверждала местную легенду.

– В набежа-а-авшую волну, – допел Тимофеич и взялся подливать гостям чай.

Даша не унималась: «Так, бросил. А возвращается зачем? Прощения просить?» Это был риторический вопрос. Кто же знает, что у духов на уме?

– А может, и так, – пожал плечами дед. – Мужики рассказывают, ходит он и говорит: «Я Стенька Разин, великий грешник. Простите меня».

Тем временем небо за окном живописно розовело. Пропустить закат, тем более в таком необычном месте, было бы непростительно. Восстановив силы за ужином, Антон с Дашей надумали прогуляться по утесу. Надумали, конечно, еще раньше, а теперь пора было сорваться с места, чтобы застать над Волгой самые красивые минуты.

– Час уже поздний, ребята. Завтра к рассвету отправляйтесь, – Тимофеич их идею не поддержал.

– Завтра будет завтра, а сегодня неплохо бы после дороги размяться. Поедем мы. Туда и обратно.

Тимофеич продолжал ворчать, а ребята тем временем уже усаживались в машину.

Ехать было всего ничего, несколько километров. Правда, по не самой лучшей дороге, а потом и вовсе без нее. Машину решили оставить на пригорке: здесь высоко и вид открывается на много километров вокруг. Успели они как раз вовремя, к самой кульминации закатного представления. Солнце уходило куда-то за гору, а огненные следы его таяли в просторе Волги, растекались во всю ее ширину. Река у горизонта окрасилась в золото с красным, темная вода впитывала эти оттенки небесного пожара, уносила их к себе на дно. Пламя медленно угасало, небо постепенно чернело, отражаясь в темнеющей воде. «Волны гасят свет, почти как у Стругацких», – подумал Антон.

– Будет сильный ветер. Чем красивее закат, тем хуже погода после. Есть такая примета, точнее, я сам ее придумал, – пошутил он.

– А закаты разве не всегда красивые, Тош?

Наверное, всегда. Но мы так редко их видим. Закаты. Они скрыты от нас за домами. За делами. За мыслями и заботами. Мы забываем, мы не можем отвлечься от них и проводить солнце. Да и зачем, ведь оно вернется совсем скоро. Мы не успеем даже выспаться, а в окне уже рассвет. Правда, возможность приветствовать солнце выпадает нам еще реже. А рассветы, пожалуй, еще красивее, чем закаты.

Антон прижал к себе любимую, Даша обняла его руки и забыла обо всем не свете. Наконец-то они были одни, совсем одни в целом мире, пусть даже этот мир ограничивался сейчас пятачком каменистой земли и воды вокруг него. Время плавилось вместе с солнцем, его больше не существовало для этих двоих.