М-да, хочется верить всё-таки, что подобные мечты есть не плод истинных желаний Николая, а «созревание» чёрных семян, посеянных повелителем падших Бастулозака в его загубленной по глупости душе.

Серебрянцев долго не мог проникнуть обратно в избу: он специально, вылезая из дома в окно, поставил раму на место и хитро её закрепил, дабы никакая нечисть, в особенности его погибший друг, не пробралась к хозяевам. Дело не в доброте бездушной, в корысти: тётя Света и дядя Игорь нужны Николаю самому в качестве подпитки и «подопытных» в делах нечистых. Не иначе в воду смотрел, за спиной Коли прошипело:

– Неплохо устроился у моих, корешок армейский!

Не оборачиваясь, Серебрянцев, тяжело вздохнув, прошептал:

– След падших с тобой, Серёга… или кто ты там?

– Я… я им и остался, смерть меня мало изменила. Ты повернись, чё ли? Али брезгуешь? Так мы одного погоста кресты теперь, даже семья ныне одна… только тебя, чужака, пускают в избу, а меня, сына кровного, пусть и остывшего, нет… не дают согреться после могилки сырой у печи русской.

Серебрянцев, сжав кулаки, развернулся… зря! Перед глазами поплыло, голова закружилась, если не бревенчатая стена, Николай бы свалился, следовало лучше готовиться морально ко встрече с погибшим другом. Казалось, Коля столько перевидал за последние дни, и нечисти разной, и пыток от одиннадцати (десяти по факту) ведьм, более того, «погостил» в особой локации «Вселенной вечных теней», что в народе зовётся адом, всё одно, увидев стоячего «не человека», гроб которого сам сопровождал из армии сюда, которого сам хоронил, пошатнуло знатно. Николай быстро овладел собой:

– Я понял! – Умышленно следуя методике Лизы, постарался шутить Серебрянцев, – ты ревнуешь меня к своим? Или обиделся, что на могилку не захаживаю? Стоп, стоп… это ты, как его? Зловеяник? С одной «н», как мне пояснили.

Нечистому не понравилось обращение, он причмокнул и со злостью ответил:

– Да, людишки так прозвали нас, но ты… ты отныне свой! Зачем так? Долой обиды! Давай поздороваемся, обнимемся по-братски.

Сергей протянул Коле руку, последний промешкался, но принял жест и быстро пожалел: рука мертвеца невероятно холодная, склизкая, вымазанная землёй, глиной и неведомым компостом, про запах лучше промолчать. Николай желал скрыть брезгливость, не вышло.

– Ум-ум, – причмокнул зловеяник, – какие мы нежные. Ты теперь один из нас, привыкай, в нашей работе с чистыми руками никто не останется… эм… кроме великого князя Варантокула, храни его Диавол и след падших с ним.

– Чего ты хочешь? – задал Серебрянцев прямой вопрос, он спешит, рассвет не за горами, хозяева могут вот-вот проснуться, порошок-то магический для наведения морока в кармане, но мало ли? Авось не сработает? Лучше быстрее оказаться в избе, плюс спать захотелось сильно, чего греха таить?

– Проведи меня в избу! По дому соскучился… ай, ты же свой, чего врать? Подпитка нужна энергетическая, я сколько времени родителей пытаюсь хорошенько «выжать», не выходит! Знающие они, в дом не пускают, тоскуют через окна/двери, маловато от такого «общения» пищи мне, ой-ой, как маловато… надо побольше! На полчаса пусти, а? От них не убудет, я ведь не упырь, кровь не выпью, восстановятся быстро, ну-у, пусти. Коляш, пусти, ради того, что было в армии, забыл, сколько я тебя выручал?

– Хах! – удивился прямой наглости зловеяника Серебрянцев, – тот, кому я за службу должен, умер! Ты лишь его тело, души в тебе нет, бесёнок мелкий в тебе живёт и трупом управляет.

– И что? В тебе тоже своей души нет, ты её Варантокулу подарил, храни его Диавол! Думаешь, я не знаю? Какая разница между нами? Мы одного погоста кресты… впусти, ну?