Илья опустил взгляд. На языке вертелась фраза: «вы же сами утверждали, что из училища мышь не выскользнет, такая стоит обвязка накладов внешнего контура». Но промолчал.

– Может ларец с шуйскими бумагами? – брякнул Елисей услужливо.

– Он с высокоуровневой защитой от «мыла», и для этого не подходит, – мотнул головой Заломин. – Нет, рано я вас выпустил в патрули, рано. Снова сядете за скамью учебную. Клянусь святой Вэей и всей Святой Пятеркой, не найдете этого лишака, забудете о полетах.

– Пожалуйста, мы…

– Достаточно разговоров, судари. Выполнять, – начальник по вэй-безопасности браво выпятил грудь и нахмурил брови. Беловолосая красотка Лидочка, записывающая разговор на кристалл, восхищенно взмахнула длинными ресницами, глядя на него.

***
Вся седьмая вэйскадра позже собралась в штабе. Парни горячо ругали беглеца. Особенно ярился силач Борис Ассаев.
– Если он выжил, я его сам удушу! А потом урою!

– Э нет, Борька. Сначала ты труп приведешь к Заломину, как в сказке, – хохотнул Яшка Бондарь. – «Живого или мертвого». Поднимешь, как отступник трупец, и вперед. Мы на это поглядим, правда, Илья Терентьевич?

– Довольно разглагольствовать! – прикрикнул на ребят командир. – Ассаев, раз ты пышешь инициативой, до отбоя слетаешь на опушку, осмотришь остатки кострища и поляну, где бивачил пришлый. Может что найдешь, подходящее на именную вещь.

– Так я не знаю, где вы этого ужа выловили.

– Яков тебе покажет.

– Ну вот, – пропыхтел Бондарь, он уже мечтал выспаться после смены.

– А можно я тоже с ними? – светловолосый и кудрявый Николай Олейников еще только привыкал к новому дракону и потому пользовался любым удобным случаем полетать на нем за пределами училища.

– Можно. Трое за дело. Остальные за мной. Вернемся к воронке.

Анатолий Тынин, самый старший из их группы и самый уравновешенный, беспрекословно последовал за командиром. Елисей Глицкий же, перед тем как выйти, закатил глаза к потолку и подосадовал:

– Надо было этого лишака об стену шарахнуть в самом начале побега. Ей Богу, поплакал бы да забыл.

***
В тот день ожидаемого романтичного свидания так и не случилось. Илья заглянул к Полине в общежитие лишь на несколько минут, рассказал коротко о своих злоключениях и о том, что скорее всего его группа будет скоро пропадать в дальних полетах в поисках беглеца.

– Лучше бы вы его не нашли, – прошептала она.

Но Илья услышал и нахмурился:
– Это почему же?

– От таких, как этот Ранев, лучше держаться подальше. Понимаешь, я как душеспасатель вижу больше, чем другие. Этот лишак очень опасен. Пойми, он способен на убийство, возможно уже убивал и не раз. Даже наверняка убивал. Его эмоциональная карта черна, как ночь!

Илья воспринял ее речь по-своему:

– Тогда его точно надо выловить.

– Но я боюсь за тебя.

Парень наклонился и легко и бережно погладил ладонь девушки.

– А вот этого не надо, Поли. Ничего не бойся. Он нам ничего не сделает. Это же лишак. Прости, душа моя, но сейчас мне надо бежать.
Он ушел, а Полина закрыла дверь и опустилась на стул у окна. Через минутку она наблюдала, как командир широким шагом удаляется по дорожке прочь от женского общежития.

8. 7. Отшельник

Он знал, чем ему может грозить вертикальный вход в портал, потому постарался сгруппироваться. Помогло отчасти, по крайней мере, из него не вышибло дух, и позвоночник не сломался пополам, как бывало у некоторых таких же отчаянных. Плечо, левая нога и затылок дружно взорвались болью. Вемовей сцепил зубы и сдержал стон. Какое-то время приходил в себя. Затем опираясь на скип, как на посох, медленно поднялся с земли. Он оказался на широкой лесной поляне в гуще папоротниковых зарослей. Хоровод вековых лиственниц подпирал небосвод, плотно затянутый облачной хмарью. Далеко видимо его забросило, если он из светлого полдня попал в сумрачный вечер.