– Простите, лорд Ланкастер, – сказала она, глядя на него прекрасными синими глазами, – вам, конечно, лучше знать, но все же… жить в бункерах в двух милях под землей… и потом. Для нас с вами это, может быть, не так важно, но маленькому ребенку нужны солнечный свет и свежий воздух.

– Зато эти бункеры абсолютно безопасны, – сказал Кит. И впрямь, на протяжении двадцати пяти лет конфликта сэйнтистов с имперскими властями никакая сила не сумела извлечь повстанцев из этих бункеров. Ни Регулярная армия, ни Священный Трибунал, ни даже элитные солдаты Синдиката во главе с Тэцуо Моримото.

– Я не такой уж и маленький, – заявил Константин, тщеславно выпятив тщедушную цыплячью грудку, но это не произвело на Кита никакого впечатления.

Зато довольно сильное впечатление на него произвел появившийся в дверном проеме Салех Сабри, бывший второй заместитель министра обороны Лиги Джихада, бывший генерал-губернатор Дезерет, а ныне – главнокомандующий войсками Сэйнта. Облаченный в белоснежный мундир, украшенный стилизованными изображениями огня и солнц, он был огромен и жуток, как полярный медведь. Его гладкое выбритое, суровое лицо выражало абсолютную беспощадность. Поглаживая кончиками пальцев в белой перчатке эфес пристегнутой к левому боку сабли, он изучил их своими темно-серыми, с легкой серебристой поволокой, глазами.

– Ну, приветик.

От изучающего взгляда его превосходительства Константин мигом утратил свою заносчивость, слабо пискнул и полез прятаться под корабельную койку. Генерал присел и извлек его оттуда, подняв за шкирку в воздух, как напроказившего кутенка.

– Эй, ребенок, ты что такой нервный? Успокойся, – проговорил он неожиданно приятным, очень культурным голосом.

– Думаю, Константин стал немного нервным, пережив штурм Дворца, – сказал Кит.

– Ага. Мы с господином Сэйнтом наблюдали трансляцию штурма в прямом эфире. Это было…

– Уныло, – сказал Кит.

– Да.

– Жалко и позорно.

– Вроде того.

Кит уже и сам начал слегка нервничать, поскольку генералу понадобилась бы миллисекунда, чтобы превратить драгоценного наследника Престола в цыплячий фарш.

– Лучше положите этого щенка паршивого на место, ладно?

– А то что? – спросил генерал, небрежно подбросив Константина к самому потолку и столь же небрежно подхватив его в дюйме от пола.

– А то, что я отберу у вас эту вашу саблю и вас ею же распотрошу, – сказал Кит на безукоризненном арабском.

Генерал усмехнулся и вернул Константина на землю, что, впрочем, пришлось наследнику не особо по вкусу.

– А вы меня еще подбросите?

– Может, позже, ребенок, а то лорд Ланкастер, полагаю, всыплет нам по первое число.

– Он всегда говорит, что всыплет, и не всыпает, – пробубнил наследник под нос.

– Вы ведь понимаете, щенок паршивый, что, если я вам на самом деле всыплю, от вас останется мокрое место? Хватит. Надевайте респираторы и маршируйте к выходу. И не снимайте их, пока не сядете в механо. И осторожней спускайтесь по трапу, смотрите под ноги. Я не хочу потом вас собирать, как Шалтая-Болтая.

Генерал протянул им респираторы. Константин засопел, но надел свой. Кит присел и проверил.

– Шарлотта, милая…

– Не волнуйтесь, я за ним присмотрю. Вы скоро?

– Мы только перекинемся с лордом Ланкастером парой словечек, мадам, – все тем же вежливым и культурным голосом сказал его превосходительство. – Вы очень хорошо поступили, что спасли мальчика, милорд, – вполголоса прибавил он, когда Шарлотта увела наследника.

Кит и сам понимал, что поступил правильно, защитив маленького ребенка от неизбежной кончины, но сомневался, имелся ли в его действиях хоть какой-то политический смысл. Вероятно, он был единственным человеком во Вселенной, который ратовал за восстановление монархии… по крайней мере, с Константином во главе. Но что он мог поделать? Оберегать Престол и царственную фамилию было его священным долгом как дворянина, даже если это становилось абсурдным.