– Закройте, пожалуйста, дверь, я так устал.

Медсестра так и поступила.

Климов улегся на кровать, быстро уснул и проспал много часов без сновидений. Пару раз он просыпался от того, что кто-то входил в палату, трогал его лоб, словно проверял температуру, Климов слышал голоса. Неизвестно, что вколола медсестра, но сил встать или хотя бы разлепить глаза и что-то сказать не было.

Окончательно Климов проснулся от голода. В палате горел яркий свет. На прикроватной тумбочке стоял поднос с тарелкой каши, стаканом чая и зеленым яблоком. Климов накинулся на еду и, не чувствуя вкуса, прикончил все, что было, меньше чем за минуту. Теперь он чувствовал себя намного лучше и даже свежее. Климов провел рукой по лицу и лбу, запекшейся корки крови не почувствовал. Пока спал, кто-то за Климовым поухаживал. На секунду он было подумал, что все не так уж и плохо, но тут же вспомнил Постовалова и остальных обитателей палат и отогнал от себя эту мысль.

Климов отчетливо осознавал, что если он на самом деле поверит в то, что здесь совсем не плохо, скоро и сам превратится в Постовалова с этими его ухоженными сырыми ручками. Постоваловым быть не хотелось, но быть хоть кем-нибудь Климову виделось необходимым. От своего небытия он уже порядком устал. Вот две руки, две ноги, голова, а что все это обобщает – непонятно. Какой смысл у всей этой конструкции, какое предназначение? Кем и чем все это было до того, как очнулось в лифте? Оно мыслит, боится, желает, на что-то надеется в будущем, но каким оно было до этого момента, если сейчас действует так, как действует, чувствует так, как чувствует и думает так, как думает, Климову оставалось неясным. Он встал с кровати, потуже затянул пояс халата и вышел из палаты.

Одновременно, точно по команде, вместе с ним из всех палат вышли их обитатели и стали выстраиваться в очередь к пункту медицинской сестры. Благодаря тому, что палата, в которой уснул Климов, оказалась ближайшей к посту, он встал в очередь, не отдавая отчета, почему делает то же, что и все.

– Друг мой!

Услышал Климов позади себя. Звали из самого конца очереди. Он узнал противный голос Постовалова и не стал даже оборачиваться.

– Друг мой!

Снова услышал Климов уже ближе и понял, что Постовалов продвигается к нему.

– Я за ним, да, я занимал, – тоненько звенел Постовалов.

Он встал сразу за Климовым и аккуратно тронул его за плечо. Климов никак не отреагировал.

Медсестра протянула Климову пластиковый стакан с тремя таблетками на дне. Климов высыпал таблетки на ладонь.

– Это витамины, пейте смело, Климов, – подал голос Постовалов.

– Следующий! – рявкнула медсестра.

Климов отошел в сторону и бросил таблетки на пол. Постовалов в нетерпении тянул руку за своей порцией и поглядывал на Климова, будто ему было жизненно необходимо срочно что-то сообщить. Медсестра мешкала. Климов с отвращением представил, что Постовалов сейчас вцепится в него своими тонкими пальчиками, спеленает душными разговорами, взялся за ручку входной двери в стационар и попробовал открыть. К его удивлению, дверь оказалась незапертой и поддалась.

Климов торжествовал, он и не думал, что стационар так легко можно покинуть, но все же выйти в холл не решался. Может, еще помнила его головушка дубинку охранника, может, что-то другое, но Климов закрыл дверь, отметив только, что теперь ему будто полегчало. Он глянул на Постовалова, даже жирные щеки и свинячьи глазки соседа по палате не вызвали прежнего омерзения. Одно только ощущение, что он в любой момент может выйти отсюда, делало Климова терпимым и уже не таким категоричным, как совсем недавно. Сразу захотелось выкинуть что-нибудь такое, что нарушит покой этого заведения, взбаламутит – прервет привычное течение времени, и появится больше причин сбежать отсюда. Ликование сменилось сомнением. Никто Климова не держал, и ему уже не так хотелось покидать больницу.