Подумав мгновение, волшебник кивнул.

– Бросай работу, парни! – тут же крикнул Григ. – Все сюда!

Когда усталые и удивлённые люди подошли к надсмотрщику, он продолжил:

– Довольно копать! Сейчас все ложимся на землю и лежим. Стараемся не шевелиться и не дышать! Одного оставим у завала, чтобы отвечал на сигналы и следил за обстановкой. Остальные – здесь. Иначе скоро мы останемся без воздуха…

Надо полагать, рудокопы были только рады подобному приказу. Они разве что не повалились на землю, и уж точно не планировали шевелиться, хотя дышали по-прежнему загнанно и тяжело.

Время, казалось, потянулось ещё медленнее. Несмотря на то, что Пайтору нечем было его измерить, но его собственные ощущения создавали впечатление, что время застыло на месте. Он лежал, прикрыв глаза, и когда его слух абстрагировался от хрипловатого дыхания лежавших неподалёку людей, ему начинало казаться, что он находится где-то посреди неподвижной пустоты, Великого Покоя, который, по мнению учёных и богословов, предшествовал возникновению Сферы. И в этом благословенном Покое так хотелось раствориться, ни единым движением не возмущать Его, чтобы ненароком не породить очередную Сферу, в которой возможны боль, страдание, смерть…

Похоже, в конце концов он всё же потерял сознание, потому что очнулся внезапно в полной темноте (светляк погас) от того, что кто-то (наверняка Григ) тормошил его с криками: «Мессир! Спасены!!!».

***

Сумерки спустились на землю, а спасательные работы всё продолжались. По краям ямы, которая уже была глубиной в три человеческих роста, воткнули несколько факелов, но это никак не помогало тем людям, что находились на дне.

Яма сужалась книзу, и здесь была неширока, так что одновременно в ней могли работать не более четырёх человек – трое рыли, а четвёртый грузил землю в бадьи, которые поднимали наверх с помощью специально установленного наверху блока. Каждые четверть часа люди менялись, чтобы не сбавлять темп. Было ясно, что они уже почти у цели, и что нужно спешить, поскольку те, кто был внизу, больше суток пребывали там без доступа воздуха.

Свет от факелов не проникал вниз, что, конечно, затрудняло работу землекопов. Маги стали создавать светляки, опуская их в яму чуть выше голов рабочих. Это, конечно, было значительно лучше, но всё же большая часть их света перекрывалась спинами людей, так что дна достигали лишь редкие танцующие сполохи, от которых у иных могло начаться головокружение.

Паллант тоже стоял у края ямы и тоже поддерживал свой магический светляк. Его уже трясло от усталости, от холода, а главное – от тревоги, которая уже превратилась в настоящий страх. Прошло слишком много времени, и была вероятность, что Пайтор мог умереть. Из глубин всё ещё раздавались ответные звуки, а значит, что как минимум кто-то ещё был жив, но Паллант понимал, что есть разница в живучести между этими мужланами из трущоб, с детства привыкшими выживать в нечеловеческих условиях, и благородным юношей, выросшим во вполне благоприятной среде.

Последние пара часов были самыми напряжёнными и наполненными ложными надеждами. Паллант, вопреки воле, едва ли не каждую минуту ждал крика, возвещающего о том, что проход найден. По его мнению, яма уже была чудовищно глубока. Однако же шли минуты, шли часы – а внизу продолжали всё так же мерно стучать заступы и скрести землю лопаты. И ничего больше не происходило.

Радостный вопль, раздавшийся снизу, вывел Палланта из мрачной задумчивости. Сердце его ёкнуло одновременно от радости и страха. Он сразу понял, что рудокопы наконец добрались до заваленного прохода, и теперь оставались считанные минуты до того, как он узнает – жив ли ещё его друг…