Картина немного прояснилась – если отбросить её невероятность, конечно же. Я не думаю, что в старых газетах моего родного города печатали объявления об услугах по магическому поиску вещей. Нет, ещё и сейчас в интернете можно найти множество объявлений о том, как снимут порчу, привлекут удачу и ещё что-то в таком же духе сделают, и это даже востребовано. Я лично знаю людей, которые ходят лечиться не в больницу, а к бабке, правда, с разным результатом – кого та бабка вылечила, а кого и нет. Но это и в больнице так бывает.

Так, что-то ещё мелькало. О, вот. «Навыки магической уборки приветствуются». И ещё: «Артель наймёт мага, умеющего строить защиту». От кого защиту? Какую защиту?

Ладно, всё это любопытно, но что делать мне? Я совершенно не разбираюсь в здешних реалиях, и удастся ли списать моё незнание на потерю памяти после травмы? И вообще, что лучше – потеря памяти или признаться, что я вообще-то очень нездешняя? Или меня сразу же с ходу сочтут сумасшедшей? Например, здешний доктор Зимин. И про тётю Галю я уже сказала, весьма уверенно. И он запомнил, и собрался искать её по какому-то здешнему реестру домовладельцев.

Меня охватила паника, я разом хотела сбросить всё на пол и бежать, пусть бы и босиком, и – замереть, спрятаться, а вдруг не найдут? Не заметят? И оно само как-нибудь рассосётся?

Вообще я в жизни чаще всего так и поступала – замирала и ждала, вдруг рассосётся. И только если не было вариантов, что рассосётся, убегала и пряталась. Мне всегда было очень непросто посмотреть обстоятельствам в лицо. Неужели придется?

Мои раздумья прервали – открыли дверь, и доктор Зимин пригласил войти кого-то.

- Ольга Дмитриевна, с вами желает побеседовать Иван Фёдорович Никитин, наш здешний полицейский пристав.

9. 9. Я беседую с полицией

Что же, пристав так пристав, побеседуем. Я кивнула – пусть, мол, заходит. Вдруг нашёл мои украденные ботинки? Только я завернулась в простыню посильнее – а то очень неловко себя чувствовала. Ладно врач, ладно медсёстры, а это – совсем другая разновидность посетителя.

Вошёл мужчина в явной форменной одежде, с фуражкой в руках – невысокий, сухонький и с браво торчащими усами. Лет, может быть, сорока. Уставился на меня.

- Здравствуйте, - сказала я.

И мы смотрели друг на друга, и что-то было не так.

Первой нашлась я.

- Вы ведь собирались что-то спросить? Спрашивайте.

Вообще я устала, и мне хотелось лечь и спать. И может быть, ещё немного поесть. А этот пришёл, стоит и молчит. И смотрит. Во мне что-то не так?

- Значит, это вы, барышня, в Егорьевском переулке были?

- Видимо, да. Понимаете, я не помню, как там оказалась.

Я подозревала, что мне придётся сказать об этом ещё не раз, вздохнула про себя и понадеялась, что такое объяснение примут.

- А какие вещи-то при вас были, помните?

- Да, конечно. Ботинки коричневые, на шнуровке. Тёмно-синее пальто. Шапка вязаная, тоже синяя. И чёрная сумка.

Про телефон, наверное, говорить нет никакого смысла. И про содержимое сумки.

- А в сумке-то что?

- Кошелёк, серый, кожаный. Расчёска, платочки, немного косметики.

- А документы были ль какие?

Конечно, были. Папка целая, я ж на работу ходила устраиваться. И паспорт, и ИНН, и диплом, и даже трудовая книжка. Наверное, всё это можно восстановить, но… дома.

- Да, паспорт был, - объявления об утере паспорта я читала в газете вот только что.

- Ага, значит, паспорт. Отметим. Денег много ли пропало?

- Нет, денег почти не было, - и это даже справедливо, потому что расчёт я получила, но держала на отдельном счёте, чтобы не потратить быстро и весь. Поэтому всё, что было – это рублей пятьсот на карточке и немного мелочи на транспорт. – Знаете, мне бы документы вернуть и одежду, хотя бы пальто и ботинки, потому что других у меня нет.