– Хочу побывать на Бочарке,– сказала она.– Там, наверное, дико и романтично?

– Да, укромное место, берег укреплен от размыва камнями, обросшими мидиями и водорослями, но есть и удобные для купания участки, – пояснил я.– Интерес представляет старый полуразрушенный грот, а вблизи него в зеленом обрамлении камыша озеро, в котором водятся караси.

– Очень обожаю нетронутые, дикие, а значит, естественные, уголки природы,– призналась она.– Там сохранилось разнотравье, полевые цветы…

– К сожалению, таких уголков становится все меньше,– заметил я.– Человек разрушает животный и растительный мир, созданный веками.

К берегу поплыли рядом. Инга, словно русалка, подплывала то с одной, то с другой стороны, на мгновение, прикасаясь ко мне рукой, локтем или ногой. Эти, вроде бы нечаянные прикосновения для меня были приятны. Похоже, что и девушку забавляла игра. Она вышла на песчаный пляж и капельки воды радугой засияли на ее теле. Перевалившее через зенит солнце быстро выпило всю влагу. Немного позагорали на теплом песке, но наше уединение было нарушено окриком.

– Где вы там, писатель, Инга! Вас приглашают к столу,– позвал, неожиданно возникший у кромки воды, Устюжин и, ревностно оглядев, произнес. – Ну, что порезвились, дельфин и русалка? Держитесь подальше друг от друга, а то, как бы чего не вышло.

Мы, переглянувшись, направились к шатру.

– На десерт, дыня и арбуз,– произнес Ашот Суренович и подал Наталье Васильевне знак. Она принесла на круглом подносе аккуратно нарезанные дольки истекающего соком арбуза.

– О-о, гарный кавун! – с восторгом воскликнул Ланцюг.– У меня на родине в херсонских степях кавуны растут. Солодки як мед.

На другом подносе Ашот подал разрезанную продолговатую туркменскую дыню с желтовато-ароматной мякотью. Я видел, как ровными цвета сахара-рафинада зубами Инга впилась в сочную мякоть арбуза. Она аккуратно собирала черные семечки в ладонь.

– Правда, вкусная ягода? – спросила она.

– Да, замечательный арбуз,– согласился я.– Хорошо утоляет жажду.

– Вы напишите об этой морской прогулке?

– Возможно, впечатления яркие, – пообещал я.

Возвращались мы на закате. На море был легкий бриз. Солнце опускалось над грядою Митридата и бросало багряный отсвет на паруса яхты

– Сбылась, хоть и на короткое время твоя мечта,– обратил я внимание Инги на цвет парусов.

– Очень красиво, – обрадовалась девушка. Но вскоре солнце, когда мы приблизились к причалу, спряталось за грядою и паруса стали мраморно-белыми.

– Мне грустно с вами расставаться,– неожиданно призналась Инга.– С вами интересно беседовать на разные темы.

– Вы – очень утонченная, любознательная девушка,– ответил я.– Мне очень жаль, что эта встреча подошла к концу.

– Я вам позвоню, номер узнаю у Ярослава Гордеевича.

– Не надо его беспокоить,– предусмотрительно заметил я. Вырвал из блокнота листок и записал на нем свой номер.

– Извините меня за настойчивость, – прошептала она, спрятав листок в карман джинсов.

– Это естественная настойчивость. Я очень рад нашему знакомству, – признался я. – Конечно, много времени занимает творчество, но порой бывает грустно от одиночества. А с такой очаровательной девушкой, как вы общение всегда приятно.

– Мне тоже. Но времени осталось немного, в конце сентября заканчивается мой отпуск,– сообщила она.– Тогда снова учеба, конспекты, лекции, зачеты, экзамены…

–Учение – свет, а не учение – тьма, – с юмором и легкостью в сердце напомнил я, довольный тем, что время потрачено не напрасно.

Возвращались в город на закате. Тихий вечер, как искусный художник, разводил акварели. Последние лучи, уходящего в морскую глубину солнца, окрасили паруса алым цветом. Мы с Ингой находились на палубе и восхищались красотой заката. Тишину нарушали крики чаек и плеск воды. Снова пригрезились живописные пейзажи из волшебной феереи Грина.