– Тяжелый день? – кивнула Катарина на бутылку.

– Много дней. Кое-что не складывается, но ты не бери в голову. Как сессия? – нарочито расслабленно спросил мужчина.

– Как сессия?! Я тебя сто лет не видела, а ты спрашиваешь про учебу? Серьезно?! – набросилась на него Катарина, тем не менее, не переставая улыбаться.

Дамиан вдруг рассмеялся преувеличенно громко, алкоголь явно давал о себе знать.

– Я думал, ты больше не придешь, – успокоившись, глухо произнес он. – Никогда.

– Никогда – это долго. И да, я злилась. Злилась, что ты снова меня отчитал, и жутко скучала по тебе.

Девушка обошла стол, присела на ручку хозяйского кресла и обняла Дамиана. Она почувствовала себя дома, рядом с тем человеком, с которым не страшен мир, который укроет ее и еспасет даже от самой себя. Дамиан прижал ее к себе, как самое дорогое сокровище, коим для него она и являлась.

– Тогда добро пожаловать обратно. Я тоже скучал, – тихо пробасил он в ответ пьяным голосом.

В одиннадцатом классе в милой, послушной девочке Катарине что-то сломалось. Она вдруг твердо решила, что поступать в университет и снова учиться она не будет. С нее хватит! Родители не заметили поломки и спокойно решили дать своей дочери время «побеситься». Конечно же, она пойдет на подготовительные курсы, а потом успешно поступит. Какие могут быть сомнения! Однако сама девушка не собиралась даже пробовать. Она сдружилась со школьной компанией таких же «бунтарей» и все вечера пропадала с ними во дворах и закоулках родного района. Правда постепенно «бунтарей» возвращали в семью, стращая отстутствием карманных денег и призывая вновь следовать общественно известной тропой.

Вот именно тогда Катарина впервые всерьез разругалась с родителями, которым надоело терпеть ее выходки и откровенно наплевательское отношение к учебе. Попытка призвать девушку к сознательности обернулась сломанной ручкой двери детской, сорванным материнским голосом и стремительным побегом Катарины из родного дома. Она пропала на три дня. Где она была, что с ней происходило, она впоследствии не рассказала ни одной живой душе. Перекантовавшись у друзей, девушка вернулась домой, предвкушая очередную ссору. Однако вместо этого на нее нахлынула волна родительской любви и страха за нее. Это был жестокий урок, позволивший девушке выбить себе год свободы: при этом родители обещали не давить, а дочь – поступить на «вышку» следующим летом. Идиллия продолжалась недолго.

По завершению лета Катарине начали намекать, что «свобода» – это относительное понятие, и бездельничать ей никто не позволит. Взрывы ссор стали все чаще происходить в когда-то счастливом и теплом доме, и девушка все реже возвращалась в него по вечерам в установленные сроки. Школьная компания бездельников распалась после выпуска, уступив место случайным знакомым. Для них не существовало правил и авторитетов, и эта иллюзия безнаказанности манила Катарину всем своим фальшивым блеском. Она была готова следовать за «друзьями» куда угодно, полностью игнорируя голос инстинкта самосохранения. И в разгар периода своего душевного разрушения и очередной ссоры с родителями девушка случайно столкнулась с Дамианом. Он был старше нее, но он оказался другим, совершенно не похожим на тех взрослых, какие встречались ей до этого. Поэтому после первой встречи через несколько дней она набралась храбрости и под вечер снова пришла в Бар.

– Убирайся отсюда, – мимоходом бросил Дамиан, когда заметил девушку у барной стойки.

При этом Ник сделал вид, что понятия не имеет, кто перед ним сидит.

– Но я… я хотела спросить…