– Фамилия? Как его фамилия?

Через мгновение Андрей Петрович понял, что не будет ни фамилии, ни дальнейшего разговора.

Проследив агонию до конца, Андрей Петрович вынул носовой платок, протер спинку кровати, на которую опирался, заглядывая в лицо больного, и вышел из палаты.

Сержант видел, как из палаты, соседней с той, в которой находился подследственный, вышел врач-шутник. Тот держал у уха телефонную трубку и что-то объяснял невидимому собеседнику.

– Да, да, Ирина Павловна, внутривенно два куба ноотропила. Кавентин также внутривенно, физраствор… Можно семакс по капле в каждый носовой ход. Нет, антибиотики исключены.

Получивший за время боксерской карьеры что-то около десяти сотрясений мозга, Мартынов знал названия только упомянутых лекарств, не имеющих к кардиологическому отделению совершенно никакого отношения. Сержант же, помнящий лишь «ацетилсалициловую кислоту» по причине того, что «аспирин» было запомнить труднее, с уважением посмотрел на Мартынова. Однако в душе милиционера все еще шевелилось какое-то сомнение, и он шагнул к человеку в белом халате.

Заметив движение в свою сторону, Мартынов быстро наклонился к сержанту:

– И чоботы, чоботы, пожалуйста, наденьте.

Халат и стетоскоп он скинул в мусорный бак по пути в детдом, даже не выходя из машины.

Некоторое время на душе лежала тяжесть, но вскоре она прошла.

Алешка добрался до дома бабки Чувачихи, с трудом сдерживая сочащуюся из раны кровь. Мухоморы пришлось оставить в лесу, он заберет их потом. В кусты волчьей ягоды все равно никто из грибников не полезет, белкам тоже такое угощение ни к чему.

Бабка попричитала, выслушав рассказ о том, как он, упав, распорол ногу о сук дерева, и принялась священнодействовать. Мойша смутно помнил, что в таких случаях нужно немедленно перетянуть рану и как можно быстрее обратиться в медицинское учреждения для дезинфекции и шитья. Однако старуха не хотела слышать ни о каких учреждениях, тем более о медицинских. Мгновенно превратив интерьер халупы в подобие реанимационной палаты, она, полуслепая и полуглухая, ловко приготовила какие-то растворы, мази, пойло и потчевала молодого человека этими снадобьями сутки кряду.

Опыт прошлых лет говорил Алеше, что полное восстановление ноги при удачном лечении должно произойти не менее чем через неделю, однако уже на следующий день о лесном происшествии ему напоминал лишь синеватый шрам и… И брызги крови, ударившие в ствол сосны после выстрела, о которых он никак не мог забыть.

Пообещав старухе вернуть корзину со свежими мухоморами, он, стараясь не опираться на раненую ногу, отправился туда, откуда ковылял всего двадцать часов назад.

Но это произойдет только на следующий день. Подойдя к кустам волчьей ягоды, в которых так ловко замаскировал корзину, он, рискуя разорвать одежду и расцарапать лицо, облазит их вдоль и поперек, но корзины так и не найдет.

Удивительно. Поразмыслив, Мойша придет к выводу, что кто-то обнаружил корзину и решил завладеть бесхозной вещью. Но тогда этот кто-то должен был вывалить из корзины мухоморы. Мойша исследует гектар леса вокруг кустов, однако не обнаружит искомого.

А потом он подойдет к месту захоронения.

Это произойдет в тот момент, когда Андрей Петрович Мартынов, частный детектив, нанятый Роем Флеммером для поиска Артура Малькова, во второй раз спустится в подвал детского дома…

Вечер наступил гораздо раньше, чем на это рассчитывал Мартынов. За делами время пролетело незаметно, и теперь, когда на часах половина девятого, нужно суметь вовремя остановиться. Мера – главное, что должно двигать человеком, занимающимся негосударственным розыском. А это означает, что ехать домой к Крутову, возвращать его в детский дом для продолжения поиска документов – чрезвычайно глупое и опасное мероприятие. Мужик он, как пришлось убедиться, внимательный. Никак не мог совместить воедино прическу и костюм. Значит, делает выводы, значит, мыслит рационально. От доверия до подозрительности – один шаг.