Она кивнула, неловко сгибая и разгибая пальцы. Он обхватил ее ладонь своей и пошел медленнее:

– Мы просто гуляем.

– Мы просто гуляем, – повторила она и попыталась подстроиться под его дыхание.

Ладонь у него была теплая, его присутствие вселяло уверенность, и она позволила себе чуть расслабиться, хотя до полного спокойствия было очень далеко.

Они миновали еще квартал. Торговый район закончился, уступив место жилому, и транспорта стало меньше. Она указала на узкую улочку, что вела к дому кружным путем. Люк поедет по другой улице. Только теперь она поняла, что он сказал.

– Обстоятельства… таковы? – переспросила она. – Что это значит?

– Если я стану вашим телохранителем, вы должны чувствовать себя в безопасности рядом со мной.

– Так вы согласны? – Она остановилась, крепко вцепилась пальцами в его руку.

Он вновь увлек ее вперед, чуть коснувшись ее пальцев своими. Она разжала хватку и выдохнула.

– Я еще не решил. У меня есть вопросы.

– Не знаю, найду ли я ответы, – отозвалась она, и ее нервы снова напряглись до предела.

– Куда мы идем, Джейн? – мягко спросил он.

Она не стала возражать против того, что он обратился к ней по имени. Теперь уже поздно протестовать. Она с первого мгновения повела себя с ним так, словно они старые друзья, и не может винить его за фамильярность.

Она повела его за собой. Они свернули на ее улицу, миновали дом – в окне у Огастеса горел свет, – но она промолчала. На углу улицы она указала на скамейку перед газетным киоском, где обычно читали утренние газеты:

– Сядьте здесь. Дальше я пойду одна.

Ей показалось, что усы у него огорченно понурились, но он, ничего не говоря, покорно опустился на скамейку, места на которой хватило бы обоим.

– Что у вас за вопросы? – спросила она, примостившись подальше от него.

Он вздохнул:

– Сколько мне можно задать?

– У меня десять минут. Потом я уйду.

– Что случилось с Оливером?

– В последнее время он был нездоров. Как-то раз в клубе с ним случился удар, которого он не пережил.

– Давно это произошло?

– Почти год назад.

– Значит, у вас было время подыскать телохранителя. Почему я?

Она поморщилась. Вопрос был сложный.

– Я мало кому доверяю. Мало кого знаю. Я уже решила, что найму человека, как только доберусь до Америки. Одного из этих пинкертонов, о которых так много пишут.

Она нарочно старалась его поддеть, но, если эта фамилия его и смутила, он сумел это скрыть. Она продолжала:

– Но сегодня утром вы, американец, с которым я лично знакома, явились словно из ниоткуда, и я сочла это счастливым стечением обстоятельств.

– Хм-м. Счастливым стечением обстоятельств. Тогда чего же вы так боитесь? Вы как комок нервов.

– Я не боюсь, – возразила было она, но осеклась. Времени на споры у нее нет. – Просто не хочу, чтобы меня видели с мужчиной. Я в этом городе знаменитость, но, когда не пою, веду затворнический образ жизни. Я не бываю на званых вечерах и балах, особенно теперь, после смерти Оливера. Поползут слухи, начнутся разговоры. Мне кажется, вам это ни к чему.

– Правда? – спросил он. – Отчего же?

Она заставила себя ответить на его взгляд. Смотрела на него не моргая. В темноте он казался бесцветным, не было видно ни яркой голубизны глаз, ни каштановой шевелюры с золотистым отливом. Серый, тихий, он просто сидел и ждал, когда она снова заговорит. Она действительно боялась, это он верно понял, но его боялась меньше, чем всех и всего прочего. Однажды он уже доказал, что он на ее стороне. Ей хотелось верить, что так будет и дальше.

– Оттого, что вы и сам знаменитость, – прошептала она.

Тишина. Она заставила себя выждать.

– Кем именно вы меня считаете? – спросил он, и дрожь, пробежав по плечам, застыла у нее в животе; может, лучше притвориться, что она ничего не знает?