Коллекция Гарримана располагалась в помещении, которое он называл кабинетом. Целую стену занимали карты, на которых линиями были обозначены пути следования его поездов. В разных точках карт виднелись булавки, прикреплявшие к стене рассказы о совершенных в этих местах ограблениях. На соседней стене, как в музее, висели статьи, посвященные железнодорожной империи Гарримана и самому магнату, а в придачу к ним десятки любопытных снимков. Ее внимание сразу привлекла последняя фотография, пополнившая коллекцию, – Джейн решила так, потому что та располагалась с самого края.

Она попыталась отвести взгляд, чтобы никто не заметил ее пристального внимания, и задала вопрос, ответ на который знала заранее:

– Это он?

– Да. Это бандит, известный как Бутч Кэссиди. Человек, не дававший мне покоя последние несколько лет. Он грабит поезда и делает это очень хорошо. Но у меня есть основания думать, что он покинул Штаты.

– Откуда у вас эта фотография? – спросил Карнеги, сорвав вопрос у нее с языка. – С виду она будто ненастоящая. Как вам удалось заставить его позировать?

Гарриман, явно довольный собой, ухмыльнулся:

– Этот снимок стоил всей той истории, которая ему предшествовала. Мы хотели договориться о перемирии. Я рассчитывал, что Кэссиди будет работать на меня, станет моим консультантом. Он знает все уязвимые места моих поездов, знает, где на них легче всего напасть. А еще знает все уловки бандитов, от которых мы могли бы защититься. Фотография сделана в тот день, когда мы с ним встретились. Он стоял почти неподвижно, ожидая, пока к нему подойдет адвокат, так что мой фотограф сделал прекрасный снимок. Думаю, он сумел передать его истинный характер.

– Я действительно вижу некоторое сходство, Джейн, но вряд ли это один и тот же человек, – сказал Оливер, внимательно рассматривая снимок мужчины в поношенной ковбойской шляпе: тот стоял на фоне гористой местности, разведя руки в стороны и глядя на что-то за пределами фотографии.

Снимок был потрясающий, вполне достойный места в музее. Джейн решила, что дом Гарримана и есть своего рода музей.

Человек, с которым они столкнулись в Карнеги-холле, действительно не слишком походил на пропыленного ковбоя со снимка. Одежда была совершенно другая. И фон. И все же Оливер ошибся. Это был один и тот же человек.

Она подошла ближе, притворившись, что хочет рассмотреть его лицо, хотя ей это было не нужно. Взгляд Ноубла Солта, полный смирения и грусти, встретился с ее взглядом, и она потрясенно отвернулась. И сразу отошла.

– Вы правы. Вряд ли это он, – непринужденно заметила она. При необходимости она могла великолепно сыграть любую роль. – Где была сделана эта фотография?

– Неподалеку от границы Айдахо и Юты. На заброшенной почтовой станции. От этого места нас сейчас отделяет целый мир. Целый мир, – повторил Гарриман и вздохнул так, словно тосковал по тому миру.

– Я бы сказала даже, что тот мир и наш ничем не похожи друг на друга, – произнесла она, не отводя глаз от бандита.

– Конечно, – кивнул Гарриман.

Джейн никогда не сомневалась в том, что Бог есть. В конце концов, в одном только Лондоне сосуществует миллион разных миров. Еще миллион – в Париже, еще миллион – в Нью-Йорке. И все они почти никогда не пересекаются. Она считала, что небеса – лишь еще один мир, недосягаемый для человека. Мужчина на снимке существовал в своем, отдельном, особом мире.

Она не могла оторвать глаз от снимка, а Гарриман продолжал рассказывать, радуясь, что она проявляет неподдельный интерес к главному предмету в его коллекции.

– Он примечательный человек, – проговорил Гарриман.