Суровый хватал воздух большими глотками, молча ослабляя узел на галстуке и ворот. Мила продолжила:

– Ведь это смерти подобно положить вас на спину, закинуть ноги на плечи и показать партнерше свой анус? Готова поспорить вы не живете анальной жизнь. И никогда никому не позволяете прикасаться к своему тылу. Да? И если вы покажете сейчас мне гениталии и особенно вокруг паха, я точно знаю, что увижу там густую чащобу и смогу там блуждать, в темноте, с вашей партнершей годами не в силах отыскать неприкосновенную мошонку. И тем более анус.

Что происходило во время этих слов с генералом Суровый сложно передать. Просто взять и задушить девушку он не мог! Черт, никак не мог! Убежать с поля боя, значит признать правоту ее слов и поражение, тоже никак! Кинуться в драку невозможно, ведь выходит он бьет женщин и за правду. Генерал Суровый ощущал себя словно в аду, и готов был идти с Сатаной куда угодно, лишь бы эта чертова баба заткнулась. Милая блондинка продолжила говорить, как ни в чем не бывало. Господи, если бы она служила в армии, он бы уже ее отправил в карцер!

– И знаете, что, уважаемый? Я уверена, – Мила вытащила правую руку из кармана и соединила большой и указательный пальцы, подчеркивая ими каждое слово. – Вы не стонете вовремя секса. Вы лишь крепко стискиваете зубы, в момент оргазма иногда, когда нет сил и если смотреть прямо вам в лицо, у вас бывают болезненные гримасы от удовольствия. Может быть тихонечко, вы мычите. Верно? Так тихо-тихо.

Голова у Сурового закружилась, пульс достиг максимума, и перед глазами все поплыло. Грохота от собственного падения он не услышал.

Зато спустя несколько минут он услышал шёпот…

– Ты, как всегда, со своей правдой маткой, зачем его так?

– Затем, что никто ему этого не скажет, а он мог уйти. И будет бобылем до смерти.

– Он и так бобыль, оставь его в покое.

– Жаль такой экземпляр терять. Он же трус, в сексе. Настоящий заяц.

– О-о-о, спасительница популяции, неси нашатырь.

Открыв глаза Суровый, понял, что лежит на синем диване, а рядом на корточках Мила водит ватным диском.

– Убрать это, – рявкнул он, отмечая расстегнутую рубашку и распушенный галстук.

Резко встал, окинул суровым взглядом Милу, и еще трех человек. Голова продолжала кружиться нещадно, Суровой игнорировал ее, окидывая бешенным взглядом людей. Зафиксировал взгляд на девушке, ухватил ее грубо за подбородок и притянул к себе.

– Никто, никогда не смеет называть меня трусом! – резко отпустил и на секунду поймал себя на мгновении удовольствия, от того, как блондинка грохнулась на колени, от его маневров.

Девушка встала, взяла со столика бокал с водой и протянула. Суровый смерил ее тяжелым взглядом, встал, и на нетвердых ногах, взял стакан, испепеляя ее на месте.

– Хотите попробовать – спросила она не громко.

– Хочу, – прорычал он, выпивая содержимое залпом. – Это всего лишь вода.

Команда сексологов за спиной Милы съежилась.

– Может выпьем чего покрепче и поговорим в другом месте? – Он посмотрел на нее с вызовом.

Девушка лишь пожала плечами.

– Почему бы и нет, дела можно вести не только в офисе, – сказала она, забирая у него стакан.

Заря встречала генерала Сурового на автомобильной стоянке, в кузове пикапа.

Он распахнул глаза и некоторое время тупил на безмятежные облака, срочно рассасывающиеся по небу в ожидании знойного утра. Генерал ощущал, как тело разваливается на куски. Буквально дымится от боли в мучительных терзаниях. Голова у него трещала. Трудно пошевелить ногами или руками. Но главное, он голый! Почти обнажен, как чертов эксгибиционист.

Невероятная новость привела его в состояние боевой готовности, заставляя осознать, что даже трусы бывают за счастье после бурной ночи. Было бы, чем срам прикрыть.