– Это так. Правда, немного меньше четырёх лет. – Ответил я без ноты смущения, достойно встретив его недружелюбный взгляд. Смущаться было нечего – я не был виноват ни в чем, а отсидел только благодаря «стараниям» друзей, но всё это в прошлом, и вспоминать об этом у меня не было никакого желания.

– Вот значит как! Тогда понятно. – Протянул майор, в очередной раз взволнованно перекладывая свои бумаги и не отрывая при этом взгляд от моего лица. – Ну, хорошо. Теперь к делу.

– Скорей бы уж! – Заметил я нервно. – А то я уже битый час, если не два, жду хоть каких-то объяснений.

– Скорость в нашем деле не главное. Главное – результат! – Парировал Ермаков с довольным видом.

– Ещё бы понять – результат чего? – Не сдержался я.

– Результат следствия, господин Касперский, следствия.

– Какого, простите, следствия? И чем это следствие тут занимается? Вы что, специально тут все договорились тянуть кота за хвост и удерживать меня здесь, не давая мне возможности заниматься своей работой? Тело моего юриста уже увезли в морг. Теперь у меня и так добавится разных проблем, а тут ещё вы со своим следствием! Говорите уже один раз что-нибудь по существу! – Я просто вскипел.

– Хорошо. – Строго ответил на это майор, недовольно стукнув по столу своей широкой ладонью. – Вот вам по существу. Ваш юрист был убит смертельной инъекцией в вену на правой руке, по всей видимости, цианида – точнее после вскрытия. Это раз. Предполагаемое время его смерти – около трёх часов назад, то есть его убили примерно в то время, когда вы позвонили в Скорую – точнее тоже после вскрытия. Это два. Кроме вас, по вашим же словам, здесь никого не было. Кроме того, на окнах решётки, дверь серьёзная, следов взлома нет, да и собака, какая-никакая имеется. Следовательно, убитый сам недавно впустил в свой дом убийцу, видимо, хорошо его зная. А утром он ожидал только вас, что следует из ваших же показаний. Да и собака. Я видел, как легко вы выпроводили пса во двор. Значит, он относится к вам весьма лояльно, не представляет для вас никакой угрозы, так сказать. А наших ребят он к себе и близко не подпускал. Сержанта вообще чуть не съел, пока вы не подошли. Это три. И как вы, Павел Анатольевич, прикажете мне всё это трактовать?

– Убит?! Но зачем?! Убит?! – Слова майора повергли меня в шок ещё больший, чем я испытал, обнаружив бездыханное тело бедного юриста, и я в напряжении вскочил с места, чувствуя, что теряю остатки самообладания. – Но как? Почему? Его ведь не могли просто так взять и убить? Для этого же должна быть очень весомая причина? Скажите, майор, я прав?

Я принялся расхаживать по гостевой комнате от окна, за которым стояли горшки с уже цветущей красной геранью, мимо стола к двери взад-вперёд, теребя рукой дорогой брутальный брючный ремень от Гуччи, подарок жены, и пытаясь собраться с мыслями. Ермаков молча сидел с предельно собранным видом на слегка оцарапанном собакой антикварном стуле и внимательно за мной наблюдал, а потом заявил:

– Прав! Как – я уже говорил: инъекция в вену на локтевом сгибе. Жертва не сопротивлялась. Полагаю, старик был уверен, что ему вводят лекарство. Шприц и тюбик с ядом не найдены, значит, убийца их забрал с собой или уничтожил в камине. А на упаковке каминных спичек обнаружены отпечатки только одного человека – ваши. И это ваше желание убедить всех, что это был инсульт, мне кажется весьма подозрительным.

– Вы о чём это? Никого не в чём убеждать я и не собирался! Просто я решил, что инсульт – это наиболее реальный вариант случившегося, учитывая тот факт, что старик принимал каптоприл. Да и гримаса на лице. Я лишь хотел проверить свою догадку и спросил об этом врача. Майор, к чему вы клоните? Только не пытайтесь убедить меня в том, что увидев такую гримасу и початую пачку лекарства, вы бы сами не заподозрили инсульт! – Ответил я с ходу, продолжая наматывать круги по комнате. – А спички ваши я просто поднял. Они валялись в проходе, когда я вошёл.