С победным видом Незабудка-Вероника спрятала карточку в кармашек у пояса. Её язвительные замечания только веселили Гелиотропа. Он словно всегда заранее знал, что отвечать на колкости. Вот что значит, светское воспитание.

— О, я скажу, что у вас катастрофически короткая память, дева-Незабудка, и как вы могли не узнать сразу своё солнышко, а требуете каких-то доказательств!..

— Трус, хвастун, эгоист, наглец, ещё и болтун, — Незабудка-Вероника сокрушенно покачала головой. — Какое счастье мне привалило, сама себе завидую! Ай!..

— Что? Ногу подвернули? — заволновался Гелиотроп.

— Нет, это проклятое кольцо! Оно кусается, — Незабудка-Вероника пыталась стянуть колечко с пальца, но кольцо Катрины странно похолодело и сжалось. — Не могу снять… Оно вцепилось в палец!

— И сверкает, как сигнальный фонарь, — подтвердил Гелиотроп. — Спрячьте руку, — он прижал ее кисть с кольцом к своему боку и прикрыл коротким плащом. — Это реакция на парное кольцо. Очевидно, где-то неподалеку, обретается ваш, то есть не ваш жених. Сбежим?

— Как можно скорее и как можно дальше!

— Ага, жестокая красавица, теперь вы меня понимаете?

Они свернули за ближайший куст, подстриженный в форме шахматного короля — все кусты в этом части сада напоминали шахматы, — надеясь, что исчезнут с танцев незамеченными. Но — ужас! За кустами целовалась парочка. И судя по реакции кольца, это как раз и есть граф Шатский, с сегодняшнего дня — Чертополох. Хуже всего, что раскрасневшаяся барышня, хихикающая в его страстных объятьях ни разу не Катрина!

7. 7.

*****

Пара, где у мужчины был самый «неприметный» золотой костюм, пыталась остаться незамеченной и раствориться в темноте. Но, к сожалению, мужчина в другой паре тоже почувствовал, как его безымянный палец сжался, отлично зная имя той, кому он обещал руку и сердце.

Может быть, дело в том, что помолвка у Катрины с Шатским была без любви или в том, что кольцо сейчас было на чужой руке, но ощущения от узнавания своей пары были неприятными. Может быть, у других пар кольца теплеют, пульсируют жаром, а не пытаются отпилить палец. В любом случае, Шатский-Чертополох не мог не обернуться, почувствовав, что его застукали на месте преступления.

Впрочем, это он сам оценивал свои действия как преступление, Веронике-то было всё равно. Чувство вины толкнуло жениха устроить скандал. Ведь лучшая защита — это нападение.

— Ах, так, мадемуазель? Кого я вижу? Почти замужняя дама в объятиях другого? Неплохо! Мне повезло узнать об этом ещё до свадьбы и я надеюсь…

— Господин Чертополох, остерегитесь, — шагнул вперед спутник Незабудки-Вероники, — вы можете наговорить лишнего и ненароком оскорбить честь дамы. А это недопустимо в любом обществе, тем более, на таком празднике.

— Честь дамы? — Чертополох скривился, его бледное лицо и так-то не особенно приятное, стало похожим на крысиную морду. — Не знаю, кто вы, господин…

— Гелиотроп, к вашим услугам.

— Отлично. Не знаю, какие у вас отношения с этой дамой, господин Гелиотроп. Но полагаю, у защитника ее чести не будет слишком много работы. Защищать там особо нечего…

— Не смейте! — голос защитника Незабудки-Вероники изменился, в нем прорезалось рычание. — Требую ваших извинений. Дева-Незабудка со мной, и я никому не позволю…

Чертополох не слушал:

— А вы, мадемуазель, рассчитывали весело провести вечер? Или готовитесь расторгнуть нашу помолвку? Нашли вариант получше? Я давно подозревал…

— Молчите, сударь! Вы пожалеете о сказанном, — воскликнула Незабудка-Вероника, надеясь, что Шатский хотя бы узнает голос, если в упор не видит ее отличия с его невестой.