– Кто ты такая? – раздался голос за её спиной, хриплый и настороженный.

Лина обернулась и увидела мужчину – невысокого, с обветренной кожей и тёмными глазами, полными усталости. Его руки были сжаты в кулаки, а за поясом торчал старый нож. Она поднялась, держа фонарь так, чтобы не слепить его.

– Меня зовут Лина. Я океанолог. Я здесь из-за того, что ты видел. Ты Хорхе Мендес, верно?

Он прищурился, изучая её, а затем кивнул, но напряжение в его плечах не исчезло.

– Ты одна из этих учёных? Которые думают, что всё знают? Они мне не поверили. Смеялись.

– Я не смеюсь, – сказала Лина, её голос был твёрдым. – Я видела их в Сан-Франциско. Корабли. Существа. Воду, которая поднимается к ним. Я верю тебе. И мне нужна твоя помощь.

Хорхе долго молчал, глядя на неё, а потом перевёл взгляд на океан. Гул, который он слышал с того дня, вернулся – слабый, но настойчивый, как пульс земли. Он кивнул в сторону лодки.

– Тогда садись. Я покажу тебе, где это было. Но если они вернутся… я не знаю, что мы будем делать.

Лина улыбнулась, впервые за день, и шагнула к лодке. Ночь сгущалась, багровое небо давило сверху, но она чувствовала, что приближается к чему-то большему – к тайне, которая ждала её в глубинах.

Лодка "Луз де ла Луна" отчалила от пирса Сан-Педро, её старый мотор закашлял, прежде чем войти в ритм, рассекающий ночную тишину. Лина Сантос сидела на носу, её рюкзак лежал у ног, а фонарь в руке отбрасывал дрожащий луч на тёмные воды Тихого океана. Багровое небо давило сверху, как тяжёлое одеяло, пропитанное светом угасающих углей, а гул, низкий и проникающий, отдавался в её груди, как пульс чего-то огромного и чужого. Рядом, у штурвала, стоял Хорхе Мендес, его обветренные руки крепко сжимали руль, а тёмные глаза вглядывались в горизонт, где багровая дымка сливалась с водой. Он молчал, но напряжение в его плечах говорило больше слов – он боялся возвращаться туда, где впервые увидел ксавирров, но что-то – гордость, долг или просто усталость от неверия – заставило его согласиться помочь этой странной женщине с синими волосами.

Лина достала из рюкзака датчик – небольшой, потёртый прибор с мигающим экраном – и включила его. Цифры заплясали: температура воды 28 градусов и растёт, давление нестабильно, электромагнитные волны скачут, как сумасшедшие. Она нахмурилась, её пальцы сжали корпус устройства.

– Сколько до того места? – спросила она, не отрывая глаз от экрана.

– Час, может, меньше, – буркнул Хорхе, его голос был грубым, пропитанным солью и ромом. – Там, где я их видел, вода была горячей, как кипяток. И этот запах… он до сих пор в носу.

Лина кивнула, вспоминая пар над заливом Сан-Франциско – металлический, сладкий, чужой. Она направила фонарь на воду, и её дыхание замерло. Волны дрожали, складываясь в мелкие спирали, которые поднимались на несколько сантиметров над поверхностью, дрожали, как живые, а затем опадали с тихим шипением, оставляя за собой слабые голубые искры. Это было похоже на то, что она видела в заливе, но здесь, вблизи, эффект был сильнее, почти гипнотическим.

– Хорхе, смотри, – прошептала она, её голос дрожал от возбуждения. – Это их следы. Вода реагирует, как будто помнит их.

Хорхе бросил взгляд через плечо, его лицо потемнело, морщины углубились.

– Я говорил тебе, после них она стала другой. Как будто живая. Или проклятая.

Лодка плыла дальше, гул усиливался, становился глубже, пронизывающим, как вибрация огромного колокола, спрятанного под волнами. Лина достала пробирку и зачерпнула немного воды, заметив, как жидкость внутри засветилась слабым голубым светом. Она поднесла её ближе к глазам, и её сердце заколотилось – внутри пробирки вода начала формировать крошечные кристаллы, тонкие, как паутина, которые тут же распадались, оставляя за собой лёгкий звон, едва уловимый, но знакомый. Это был тот же звук, что она слышала от куска материала в своей квартире, тот же, что исходил от трубок ксавирров.