– Это не случайность, – сказала она. – Это язык. Или инструкция. Они оставляют следы в воде, активируют её. Но для чего?

Она вспомнила слова Рави о вибрирующих молекулах, о памяти воды. Её мозг заработал быстрее, выстраивая гипотезу. "Они фильтруют соль, берут чистую воду, но оставляют в остатках что-то своё – энергию, элемент, программу. Они не просто добывают её. Они готовят её. Для чего-то большого." Она посмотрела на карту Тихого океана, висящую у неё дома в памяти, и точки появления кораблей сложились в узор – сеть, охватывающая ключевые течения.

– Они хотят всю воду, – прошептала она. – Не просто часть. Они собираются забрать океаны. Но зачем?

Хорхе поставил бутылку на стол, его глаза расширились.

– Всю воду? Они оставят нас умирать?

– Не знаю, – призналась Лина. – Но этот обломок – ключ. Если я разберусь, как он работает, мы поймём их план.

Она закрыла контейнер, но гул снаружи внезапно усилился, сотрясая стены хижины. Стёкла задрожали, лампа мигнула, а обломок в контейнере засветился ярче, как будто откликнулся на зов. Лина бросилась к окну и увидела его – корабль ксавирров, парящий над деревней, его трубки опускались к берегу, где вода уже начала подниматься в воздух. Хорхе выругался, схватив нож.

– Они нашли нас, – сказал он, его голос сорвался. – Из-за этой штуки!

Лина сжала контейнер, её разум кричал бежать, но тело рвалось к ответам. Она знала: это был не конец, а начало чего-то большего. И она должна была быть готова.

Багровое зарево над Сан-Педро сгустилось до густоты свежесвернувшейся крови, его свет заливал деревню зловещим сиянием, от которого тени казались живыми, дрожащими, как будто готовыми сорваться с земли и улететь в ночь. Лина Сантос и Хорхе Мендес стояли у окна его хижины, их лица освещались отблесками лампы и мерцающим светом собирателя – огромного ксавиррского корабля, зависшего над берегом в сотне метров от пирса. Гул, низкий и проникающий, сотрясал стены, заставляя стёкла дрожать в рамах, а старый телевизор в углу мигать, как будто пытаясь поймать сигнал из другого мира. Лина прижала ладони к стеклу, её серые глаза с золотыми искрами впитывали каждую деталь, а разум боролся с инстинктом бежать, подталкиваемый неукротимым любопытством. Хорхе стоял рядом, сжимая рукоять ножа, его обветренное лицо было напряжено, а дыхание – тяжёлым, как у человека, знающего, что он смотрит на конец всего, что ему дорого.

Собиратель был чудовищем из кошмаров, но в его чудовищности была холодная, математическая точность, которая завораживала Лину. Собиратель был массивен – больше километра в длину, его форма напоминала пирамиду с узким основанием и расширяющейся вершиной, где пульсировал огромный, как большой дом, кристалл, испускающий багровый свет, синхронный с гулом.

Поверхность корабля была чёрной, но не однородной – она блестела, как обсидиан, с тонкими трещинами, из которых вырывались струи пара, поднимающиеся вверх и растворяющиеся в багровой дымке. Пар пах металлом и сладостью, тем самым запахом, что Лина и Хорхе чувствовали в океане, но здесь он был гуще, почти осязаемым, оседающим на коже липкой плёнкой. Вдоль бортов тянулись ряды выступов, похожих на рёбра гигантского скелета, которые медленно раскрывались и закрывались, обнажая внутренние полости, где мелькали зеленоватые вспышки – как молнии, пойманные в ловушку. Лина заметила, что эти "рёбра" не просто дышали – они фильтровали воздух, втягивая его с тихим свистом и выпуская обратно, уже очищенным от влаги, сухим и горячим.

Но главное было внизу, где собиратель касался воды. Сотни трубок – нет, тысячи, Лина не могла сосчитать точно – опускались из нижней части корпуса, каждая толщиной с человеческую руку, но гибкая, как змея, покрытая мелкими чешуйками, которые переливались в свете кристалла. Эти трубки не просто висели – они двигались, извиваясь, как живые, их концы вибрировали, издавая высокий, пронзительный звук, который накладывался на гул, создавая диссонанс, от которого у Лины звенело в ушах. Этот звук был не случайным – он был песней, зовом, которому вода не могла сопротивляться. Она поднималась к трубкам тонкими нитями, но не хаотично, а с изяществом, как будто исполняя ритуал: нити закручивались в спирали, складывались в круги, звёзды, сложные узоры, напоминающие символы, которые Лина видела на обломке под ультрафиолетом. Внутри этих нитей мелькали крошечные кристаллы, сияющие голубым светом, которые исчезали, едва касаясь трубок, оставляя за собой слабый шлейф свечения.