За зимним сезоном охоты начиналась кротовая страда. И Павел Степанович целый месяц горбился, расставляя кротоловки, вытаскивая попавшихся кротов, да за полночь не спал, растягивая десятки шкурок на дощечках. На этот раз он твёрдо решил: поможет детям с квартирой после сдачи пушнины и совершит давно задуманный вояж в мечту всей своей жизни. Новый охотничий сезон встретит непременно в тайге, у быстрого лесного ручья, на этот счёт даже были определённые договорённости в рамках телефонных разговоров с вологодскими охотниками.

После покупки квартиры понадобилось поменять детям машину на более престижную. Гуськом тянулись модницы и модники, желающие получить заветную ондатровую шапку, лисий воротник, енотовую шубу и многое другое из первых рук. Доставала звонками районная заготконтора, умоляли не завалить показатели по сдаче пушнины, а взять повышенные обязательства. Интересовались из области, собирается ли в этом году удержать первое место по взятым на логовах волчатам. Даже, чтоб подстегнуть интерес, прислали грамоту за прошлогоднее первое место да статейку кинули в областную газету. Как тут откажешь. К тому ж область вызвала на соревнование по уничтожению волков соседнюю Брянскую. В общем, всё было, как всегда – по тысячам причин таёжная робинзонада откладывалась.

Но случилось немыслимое: тайга пришла к нему сама. Началась долбаная перестройка.

– Нут вот и перестроились! – подвёл итог двум десяткам лет после начала этого знакового события Павел Степанович. Даже снял шапку и протёр ею глаза. Уж не спит ли он? Его вчерашнюю лыжню глубокой траншеей пересекал ночной медвежий след. Мартовский наст зверя не держал, и, проваливаясь по брюхо, медведь ледоколом взламывал наст в направлении деревни. – Вот и перестроились…

Установленный ушлыми дачниками-москвичами в центре деревни Липовесть, у заколоченного магазина райпо, столб с табличками расстояний утверждал, что до Москвы двести восемьдесят километров. – Вот и перестроились…

Мартовский медвежий след не предвещал ничего хорошего. А как всё красиво начиналось. «Гласность! Перестройка!» – галдели газеты. Всем хотелось чего-то нового. Все просто упивались своей свободой и самостоятельностью. Даже деревенские бабки не отходили от телевизоров, слушая речи нового властителя. «Это он! Это он! – шёпотом говорили они друг другу. Многозначительно переглядывались, показывая пальцем несведущему на экран телевизора, в большое родимое пятно на темени, сомнений быть не может, это посланец сверху: Михаил Отмеченный! – с пафосом делали ударение на первой букве второго слова, – спаситель земли русской!» – разносили по округе легенду, что в одной из глухих деревень у древней старухи много лет хранилась старая, как этот мир, Библия, где есть упоминание о сегодняшних годах как последних перед бездонной пропастью. Судьба Руси уготована печальная, но придёт Михаил Отмеченный, и «аки птица пролетит Русь над той пропастью». Сомневавшимся ещё раз показывали на большое родимое пятно в подтверждение того, что сомнения быть не может, и они искренне верили.

Затем начались странные перемены. Зерно с окрестных полей вдруг никому не потребовалось, заготконтора прекратила принимать у селян картофель, а у охотников пушнину. Да и сама вскоре канула в лету, рассыпавшись, словно наваждение, в процедуре банкротства. В ногу со временем поменялась мода, и исчезли левые заказы на шкурки. В меховых шапках ходили только древние старики. Молодёжь носила спортивные шапочки всех видов. Модницы среднего достатка предпочитали мутон, обработанный под ценного зверя. Норковые шубки могли позволить лишь единицы. Ондатра, бобёр, лисица стали просто сорным мехом, да и на хоря с куницей уже никто не зарился. Стабильный заработок с пушнины испарился как пережиток прошлого. А дальше всё понеслось и полетело со скоростью курьерского. Словно карточный домик, всё рассыпалось в прах, рушились казавшиеся десятилетиями незыблемые устои и уклад сельской жизни. Главного перестройщика теперь, кроме как Мишкой меченым никто не называл, его витиеватые речи никто больше не слушал. Завидев на экране, зло сплюнув, уходили. Главные проблемы теперь – где заработать, чем прокормить детей, во что одеть. В одном только все были единодушны, что всё-таки он посланец. Да, только каких-то других, тёмных, враждебных сил. Других объяснений просто не было.