– Я уже понял, что не родные они мне люди, а пользователи. Для еды я им. Нет в жизни счастья и справедливости.

– Ну, то, что в тебя народ душу вдохнул – да, несправедливо. Но ты кондитерское изделие изначально, как ни крути. Так что свою миссию, малец, ты выполнил. Да ещё и неразумных деток тобой воспитывают, – бабка хохотнула.

– Как это?

– А так это. Совсем малых – мол, дети, нечего вам сбегать раньше времени, съедят. А юных – бегите, ребята, из дому, бегите! Мир посмотрите, ума-разума наберётесь, если успеете. Заодно и функцию свою выполните. По-нонешнему – предназначение.

– Какую функцию, Ягусь? Издеваешься?! – вскрикнул Круглый.

– Накормить страждущих. Я ж те говорю, ты хлеб. Тебя съесть должны были в любом случае, для того и пекли. Ты – выпечка домашняя, тебя съели бы тут же, с пылу с жару. А судьба тебе подарила путешествие, интересные знакомства и длинную, по меркам домашней выпечки, жизнь. Вот если бы ты был заводской булкой с добавками всякими от зачерствения, то тогда да, подольше. Только не жизнь это. Сейчас знаешь, как булки на витринах лежат? В плёнке и разрезанными. И вповалку. Что через гору собратьев и бортик витрины увидишь?

– Да нет же! Быть такого не может!

– Хочешь проверить? Не советую. Купят тебя несвежим, не доедят, в мусорное ведро выбросят. Будешь гнить и плесневеть.

– А приюти меня у себя.

– Спятил? Ты что ж, думаешь, у меня черстветь не будешь? Да и кто вместо тебя в сказке работать будет? Придумал тоже! – бабка взмахнула руками. – Ерунду какую-то городишь. Ну, подумай своей единственной частью тела. Тебе что, плохо было пережить все этапы своей румяной жизни? Что у тебя там свершилось? Давай, перечисляй.

– Ну, с окошка спрыгнул, да, весело было, азартно, – осторожно начал Колобок и посмотрел на бабку: то ли, мол, говорю. Бабка кивком подтвердила верность мысли. – Потом зайца встретил, песенку спел, сбежал от него – тоже круто! Потом, сама знаешь, волчара, медведь. Ну да. Нормально так. Солнышко, лес, птички. Разговоры, выступления, аплодисменты…

– Ну! А я о чём? Не жизнь – сплошное удовольствие! Можно сказать, все этапы взросления пережил. Детство, юность, зрелость. И ещё одно преимущество – повторение. День сурка.

Колобок непонимающе посмотрел на Ягу:

– Какой День сурка?

– А, да! Ты же не успеваешь ни фильм посмотреть, ни книжку почитать. Вкратце расскажу. Попал бедолага во временной оборот. Каждый новый день у него старый. Просыпается и попадает в одно и то же утро. Сначала бесится, потом бедокурит, потом старается. Короче, мудреет и взрослеет. Когда, наконец, познаёт главную мудрость, попадает в следующий день. Жизнь продолжается. Понял?

– И какую мудрость мне постичь? – нахмурился Колобок. – Как вырваться из этого круга?

– А как сюда докатился? Ты ж привычно бежал по дорожке, и никто тебя по дороге не слопал. Ко мне путь неблизкий, опасностей много. Как удалось? – бабуся хитро сщурила глаз.

– А я не привычной дорогой катился. Другую выбрал.

Бабка ухмыльнулась, мол, вот те, милок, и ответ.

Так и жила Яга. Сменялись погода и сезоны. Шли дожди и снега. Ягуша принимала гостей на постой, когда те мимо проезжали, разговоры разговаривала, мудрые советы давала. Но вдруг загрустила. Сильно. На века. Оградила лес колдовством, чтобы не шныряли сторонние люди и всякие сказочные живности. И ушла в себя. Даже от Лешего. Тот запирал лес от сторонних, чтобы не беспокоили его подругу. И сам Ягу не трогал. Даже мыслью не появлялся и горностаем не оборачивался.

Грусть у Яги случалась нечасто. Но конкретно, сурово. Бабка становилась замшелой, тихой и малоподвижной. Свои выпадения из общественной жизни она предвидела и готовилась заранее. Муки побольше молола, чтоб не летать на зерновые поля. Весточку предупредительную близким и важным отправляла, чтобы не тревожили. И со спокойной совестью запиралась на все запоры.